Владимир Малик - Тайный посол. Том 2

– Туда изменнику и дорога! – жестко сказал Арсен, обведя взглядом опустевшие Карвасары. – Он сам себе выкопал яму, сам себе накинул петлю на шею. Никто по нему тужить не станет… Меня сейчас другое интересует: о каком походе говорил визирь? По всему получается, что вовсе не на Киев готовится поход, которого мы все ждали. Тогда непонятно – куда?

– И у меня тоже сложилось убеждение, что не на Киев, – ответил Ненко. – Наверное, в мире произошли события, о которых мы ничего не знаем, но которые вынудили Стамбул отказаться от третьего похода на Украину… Думаю, что нам следует несколько дней побыть в Каменце, глядишь, что-нибудь и пронюхаем. Не зря приехал сюда визирь.

– Я с тобой согласен. – Арсен вновь с тоской посмотрел на родные Карвасары и медленно пошел по мосту. – Кроме того, у нас осталось незаконченным одно дело…

– Какое?

– Яненченко… Этот мерзавец должен поплатиться за свои преступления! – Арсен говорил решительно, с трудом сдерживая ярость. – Этот уже трижды изменивший предатель готов торговать нашей землей и нашим народом, как собственным добром! Ему все едино: разбойничать на Левобережье, на Подолии или продавать Львов.

– Его жизнь теперь в твоих и моих руках!

– Да. Но мне противно расправляться с ним как бы исподтишка… Вот если бы я мог выйти с ним на честный поединок…

– Что ты говоришь, Арсен, честный поединок возможен только с честным и прямодушным противником, а для борьбы с таким подлым перебежчиком, как Яненченко, надо пользоваться его оружием, то есть коварством. Ничего плохого я в этом не вижу… Тем более что сами мы не выносим ему приговор, мы лишь отошлем его же письмо гетману Яблоновскому, а тот как захочет, так пускай и поступает.

Два следующих дня ничего не прибавили к тому, что знали Арсен и Ненко. А на третий, утром, случилось нечто такое, что заставило их быстро покинуть город.

Утро было солнечным, теплым. За окном весело щебетали ласточки и чирикали задиры воробьи. Где-то за стеной слышался звон посуды и гомон женских голосов – это на кухне готовили завтрак. Оттуда просачивался запах жареной баранины с перцем и луком и подгоревших пиде – коржей, заменяющих туркам хлеб.

Арсен и Ненко после сна ощущали силу и бодрость, а в желудках – приятную пустоту, какая бывает у здоровых молодых людей, когда их ожидает вкусная еда. Вот-вот в комнату должен войти хозяин харчевни – всегда услужливый Кермен-ага – и пригласить вниз, к завтраку, как он делал каждое утро, высказывая почтение к богатым постояльцам.

За дверями послышался тяжелый топот ног. Но это был, конечно, не Кермен-ага. В мягких овечьих чувяках он ступал мягко, крадучись, как сытый кот. А тут шаги четкие, стремительные. Шли двое, торопливо.

Минуту спустя шаги затихли. Где-то хлопнула дверь, и в то же мгновение донесся приглушенный, полный ужаса женский крик. В нем чувствовалась такая смертельная тоска, такая безысходность, что Арсен и Ненко вздрогнули. Кричала Вандзя.

Не сговариваясь, они стремглав бросились на помощь. Дверь в ее комнату была плотно закрыта. Арсен с разгона ударил плечом, как вихрь ворвался внутрь.

И… остановился.

Возле окна, лицом к двери, стояла Вандзя. Видимо, она только что поднялась с кровати, так как была в белой нижней сорочке, босая, с растрепанными волосами. Правую руку протянула вперед, словно защищаясь от удара. На бледном, обреченно застывшем лице в ужасе горели огромные голубые глаза.

Посреди комнаты, спиной к двери, как глыбы, – два янычара. Один из них – невероятно высокий, будто железом налитой, подняв руки до уровня плеч и растопырив могучие, как обрубки ветвей, пальцы, медленно приближался к Вандзе. Второй, пониже ростом, молча наблюдал за происходящим.

Заметив Арсена, Вандзя хотела что-то крикнуть, но не смогла, лишь хрипло застонала.

Услыхав грохот распахнувшейся двери, янычары оглянулись, и Арсен увидел побагровевшее, страшное в гневе усатое лицо Спыхальского. Некоторое время пан Мартын бессмысленно смотрел на своего друга, словно не узнавая его, потом в лице что-то дрогнуло, изменилось – вспыхнула радость. Напряженные пальцы сошлись вместе, руки широко раскинулись, он сгреб Арсена в объятия.

– Арсен! Холера! Это ты?

– Я, братик, я! – усмехнулся Звенигора. – Да не жми так, не то все ребра переломаешь!

– Откуда ты тутай взялся, хлопак?.. Ба-ба-ба, да это Ненко?! Вот не ожидал!

– И мы никак не предполагали встретиться с тобой, пан Мартын… А как ты тут очутился?