Владимир Малик - Тайный посол. Том 2

Теперь он старался приходить домой раньше Спыхальского, чтобы поговорить с Вандзей наедине. В этих беседах он всегда незаметно касался самых наболевших сторон ее души – рассказывал о своих детях, об их забавах и играх, о своей тоске по ним и желании забрать их к себе во Львов. Вскоре он сказал, что знает ее тайну, знает, почему она так мучится, терзает свою душу, не спит по ночам, и посочувствовал ей. Этим хитрый и не лишенный острого ума полковник склонил на свою сторону женское сердце.

– Что же делать, пан Ян? – спрашивала измученная женщина. – Посоветуй, как мне быть?.. Если бы пришло известие, что мои дети погибли, мне было бы тяжело, больно, но я знала бы, что рана эта со временем зарубцуется, и смирилась бы с жестокой судьбой. Но я точно знаю, что мурза спас их! Они живы!.. А я не могу видеть их, не могу взять на руки их маленькие теплые тельца, не могу слышать их… Матка Боска, я сойду с ума от горя!

– Пани, тебе не нужно сходить с ума, – вкрадчиво начал Яненченко. – Есть у меня кое-какие мысли…

– Какие? Пусть пан скажет…

– Вернуться к своим детям.

– О Езус, Мария, разве это возможно?! – встрепенулась Вандзя.

– А почему бы и нет? Что тебе мешает? Любовь к пану Мартыну?

– Пхи! – поморщилась Вандзя и печально улыбнулась.

– Ну, тогда я не вижу причин, почему ты должна оставаться здесь, во Львове.

– Пан Мартын не отпустит… А если б и отпустил, так разве я, слабая женщина, смогу добраться до Крыма?

Яненченко прищурил глаза, слегка коснулся нежной руки пани Вандзи.

– Есть более близкий и легкий путь – каких-нибудь две сотни миль…

– Какой же? – насторожилась Вандзя.

Яненченко помолчал, словно колеблясь.

– Но, пани…

– Пусть пан не думает, что я выдам его. Я согласна вытерпеть все, только бы достичь своего…

– Я верю пани… Так слушай: от Львова до Каменца совсем недалеко…

– До Каменца?.. Там же турки!

– Ну и что? Крым тоже принадлежит туркам…

– Но кто мне поможет в Каменце? Я боюсь, что меня схватят и загонят в Турцию. А там – в гарем или в хлев, к скотине.

– Я помогу пани…

– Ты?! Как же?

– У меня в Каменце есть друзья, которые помогут тебе. Достаточно одного моего слова…

– Так пан поедет со мной?

– Нет, что ты! Там меня ждет виселица… Но я могу написать письмо, которое пани передаст моим друзьям. Это, конечно, небезопасно. Если письмо попадет к пану Мартыну, к гетману Яблоновскому, то нас обоих казнят…

– До этого не дойдет, клянусь!

– Ну что ж, тогда договорились… Пусть пани приготовит саквы в дорогу, быстроногого коня – и с Богом!

– Дзенькую бардзо, пан Ян, ты добрый человек, – разрумянилась от счастья Вандзя.

Несколько дней она втайне от мужа готовилась к бегству – насушила сухарей, припасла солонины, отобрала одежду, удобную для дальней дороги, и написала Спыхальскому коротенькое письмо, в котором уведомляла:

«Милый пан Мартын, когда ты получишь это письмо, я буду уж далеко, не ищи меня. Искренне благодарю тебя за любовь, которую я, к сожалению, не могла разделить, за доброе отношение. Я недостойна тебя, поэтому не грусти обо мне. Я верю, что ты еще найдешь свое счастье. А я полечу искать свое… Прощай. Вандзя».

Она оживилась, повеселела, и пан Мартын тоже расцвел, думая, что жена начала забывать Крым и все то, что привязывало ее к нему. Эта радость ослепила его: он не заметил ни приготовлений Вандзи к далекой дороге, ни загадочного блеска глаз, ни мимолетных взглядов, которыми обменивалась Вандзя с Яненченко.

Накануне бегства она попросила мужа дать ей немного денег и оставить коня – надо, мол, заглянуть в лавки…

– Я провожу тебя, моя милая, – обрадовался Спыхальский.

Но Вандзя запротестовала. Ей хочется побыть среди людей, но одной. Она не станет возражать, если пан Мартын решит сопровождать ее в следующий раз, а сейчас ей нужно заехать в монастырь кармелиток, чтобы искупить свои грехи… И еще – проведать своих подруг, которые, как она узнала, живут в этом городе… Неужели пан Мартын будет препятствовать ей в этом?

Обезоруженный такими доводами и чарующей улыбкой, какой он давно не видел на лице жены, Спыхальский согласился. Утром оседлал своего коня, выгреб из карманов все, что успел получить на службе у Яблоновского, и вручил Вандзе, которая не скрывала своего тревожно-радостного настроения. Потом поцеловал ее, как всегда, и вышел со двора.

– Все, пане Ян, еду! – воскликнула Вандзя возбужденно, вбегая в комнату Яненченко. – Давай письмо!