Янник Гранек - Богиня маленьких побед

– Мой случай не такой уж безнадежный, Адель. Я даже когда-то была помолвлена. Но на том все и закончилось. Уильям, скажем так, был слишком добр.

– Как вы?

Энн улыбнулась; какой-какой, а доброй ее назвать было нельзя.

– С Уильямом я порвала в вечер нашей помолвки. Затем добилась разблокирования средств, доставшихся мне в наследство от бабушки, и на первом же самолете улетела в Европу.

Адель наклонилась ближе, жадно внимая откровениям, которыми молодая женщина делилась с ней тихим шепотом.

– За три года я спустила все до последнего гроша. Это были деньги покойников. Наследство дядюшек и дедушки. Они не предназначались для приобретения дома в пригороде.

– Сядьте поближе. Уши у меня уже не такие, как раньше.

Энн подкатила кресло к кровати, сняла туфли и потерла ступни. Адель протянула ей плед, и молодая женщина с удовольствием в него закуталась.

– По возвращении оказалось, что дела мои хуже некуда. Учебу я не закончила. Бросить якорь было негде. Мать со мной больше не говорила, отец на какое-то время меня приютил, а потом обратился к своему старому другу Адам-су с просьбой найти мне работу. Ему хотелось, чтобы я как можно быстрее убралась восвояси. У него был самый разгар медового месяца.

– А других мужчин у вас потом не было?

– Люди в целом мне очень быстро наскучили. Мне обязательно нужно восхищаться, без этого я не могу.

– Вы слишком полагаетесь на рассудок, радость моя.

– А вы обожали мужа?

– Ага! Вот мы и перевели разговор в практическую плоскость!

– Вся моя жизнь представляет собой низость в чистом виде. Теперь ваша очередь, Адель.

Миссис Гёдель несколько мгновений помолчала, затем схватила лежавшую у изголовья кровати фотографию в серебристой рамке и вытерла ее рукавом. Энн взяла снимок и взглянула, не осмеливаясь признаться, что уже его видела.

– Я восхищалась им, как только можно восхищаться всем, что вас превосходит. Но в его интеллект влюблена не была.

– Его болезнь, должно быть, доставляла вам немало страданий. Особенно здесь, вдали от родных.

Адель бесцеремонно взяла фотографию назад. «Вы никогда по-настоящему не любили». Энн вспомнились прочитанные когда-то слова о том, что воспоминания – это не прошлое, но лишь память о прошлом. Отношения в семье Гёделей, как и вся их история, были отнюдь не просты. Вероятнее всего, Адель полагала, что обладает монополией на страсть. Но в первую очередь – на жертву. И зачем тогда отказывать ей в этом последнем утешении? Пожилая дама, глядя куда-то в пустоту, выглядела совершенно изможденной. Дрожащими пальцами она вывела в воздухе горизонтальную восьмерку. Обручальное кольцо на другой руке, со временем ставшее слишком маленьким, глубоко врезалось в плоть.

– Я ухожу. Отдыхайте.

– Кстати насчет любви. Послушайте, девушка, когда вы сводите меня в кино на какой-нибудь водевиль?

– Руководство пансионата никогда нам этого не разрешит.

– Я пережила две войны. О том, чтобы трепетать от страха перед белым халатом, и речи быть не может! Придумайте что-нибудь. Поход в кино для меня можете считать лечебной процедурой. Не бойтесь вступить в схватку, красавица моя. Куда бы вы ни пошли, никогда не забывайте брать с собой багаж. Я что-нибудь вышью вам к Рождеству.

Когда часы показали ровно 9 часов,Курт позвонил в дверь дома 112 по Мерсер-стрит. Это строение, адрес которого знали назубок все принстонские таксисты, представляло собой выстроенное в неовикторианском стиле здание с белым фронтоном, весьма скромное с учетом поистине планетарной славы его хозяина. Я осталась ждать за живой изгородью из кустов самшита, которая отделяла небольшой палисадник от улицы. Из окна на втором этаже высунулась растрепанная шевелюра. Несколько минут спустя появился Альберт Эйнштейн. На нем были старый свитер, давно потерявшие форму брюки и неизменные сандалии, из которых торчали разные носки. На пороге его догнала личный секретарь.

– Профессор, ваша салфетка! Когда-нибудь вы забудете дома голову!

– Что бы я без вас делал, моя замечательная Элен?

– Корреспонденцию я разложила в два конверта. На первом надпись «поздно», на втором «слишком поздно». Что, впрочем, не мешает вам на эти письма ответить. И помните, у вас сегодня обед с журналисткой, а то знаю я эту вашу привычку преднамеренно забывать о подобных вещах!