Янник Гранек - Богиня маленьких побед

– Ты очень всех обяжешь, если закроешь окна. Пойду поставлю в духовку суфле.

Я на мгновение задержалась перед зеркалом в спальне. Волосы отросли, я их слегка завивала и приподнимала с одной стороны с помощью заколок. Одной из первых моих больших покупок стала швейная машинка. Для торжественных случаев я сшила себе платье из кремовой шерсти, стянутое на поясе рядом небольших перламутровых пуговиц. Рукава с напуском скрывали кожу рук, на которой уже стали появляться складки – первые признаки дряблости. Я немного пригладила волосы на висках. Не считая нескольких морщинок у глаз, время меня пощадило; для своего возраста я выглядела весьма соблазнительно. Я поправила боевой лифчик, еще больше припудрила родимое пятно, подкрасила губы красной помадой и несколько раз их сжала, чтобы она ровнее легла. Курта производимый мною шум раздражал. В этот вечер у него было полное право придираться ко мне по пустякам! Я была так рада принимать в доме гостей. В Принстоне, вдали от родных, мне было очень одиноко. Из-за этой нескончаемой войны у меня от них не было никаких известий, и я попросту запретила себе об этом думать. «От беспокойства появляются морщинки», – говорила моя мать. Будто их на моем лице в последние годы стало меньше! Решительным резким жестом я закрыла тюбик с красной помадой.

А полчаса спустя поставила на стол опавшее суфле:

– Это катастрофа! Оно в жизни не получалось у меня так плохо.

Вольфганг Паули покачал своей страшной черепашьей головой, у Курта незаметно приподнялись уголки рта. Что касается герра Эйнштейна, то он разразился громовым хохотом, от которого всколыхнулось пламя свечей:

– Вы здесь ни при чем, Адель. Говоря по правде, вы предоставили нам научное доказательство! Мы как раз говорили об «эффекте Паули». Элементарного присутствия нашего друга в лаборатории вполне достаточно для того, чтобы опыт не удался. Он оказывает влияние на все, даже на вашу кухню! Вам, моя дорогая миссис Гёдель, не надо было углубляться в эту французскую органику. Дайте мне доброй немецкой пищи!

– Я приготовлю вам венский шницель [66].

– А вот эта инициатива достойна всяческих похвал.

С побитым видом я вновь поплелась на кухню. А мне так хотелось впечатлить наших гостей!

Вернувшись с дымящимся подносом в руках, я увидела, что глаза профессора Эйнштейна чревоугодливо заблестели.

– Вы только взгляните, Паули! На австрийскую кухню ваша власть не распространяется!

Не дожидаясь от младшего товарища ответа, Альберт встал, чтобы мне помочь.

– Доктор говорит, что мне надо следить за питанием. Сердце начинает шалить.

– У меня тоже. Поэтому я соблюдаю строжайший режим.

– Гёдель, если вы и дальше будете обращать на все внимание, то вскоре станете прозрачным и начнете светиться.

– Я думал, вы вегетарианец, герр Эйнштейн.

– Господин Паули, я сумею воздать должное хозяйке этого дома! Просто потому, что хорошо воспитан.

Я щедро наполнила тарелки гостей, затем с натянутой улыбкой поставила перед мужем его белое мясо, которое готовила, не обваливая ни в муке, ни в сухарях.

– Муж не желает оценивать по достоинству мои кулинарные таланты.

– Гёдель, я старше вас. Доставьте мне удовольствие, подчиняйтесь вашей женушке!

Не поднимая глаз, Курт разрезал свою порцию на множество крошечных кусочков, большинство которых было обречено на забвение.

– Адель убьет меня своей кухней.

Гости озадаченно переглянулись.

– Немного капустного салата, господа?

Я дала им время набить животы и только после этого нарушила молчание. Мне хотелось комплиментов и разговоров – двух особых видов пищи, в которых я испытывала недостаток вот уже много лет.

– Герр Эйнштейн, я польщена принимать вас в своем доме!

– Ах! Еще одна почитательница!

– Курт напрочь отказывается объяснить мне суть ваших работ. Считает, что я не в состоянии их понять.

Муж сделал большие глаза. В том, что за моим столом сидит величайший гений XX века, я не видела ничего особенного. Я знала, что он совершенно не падок на лесть, но все равно придерживалась верного, проверенного метода: заставлять мужчин говорить либо о работе, либо об их спортивных достижениях. С нынешними гостями выбора у меня не было. Альберт весело посмотрел на меня. Затем ткнул в сторону Курта вилкой.

– Гёдель, это нечестно! Сколько раз мне приходилось излагать ваши идеи, потея и исходя кровью!

– Герр Эйнштейн, прошу простить мою супругу за нескромность. Порой она производит впечатление весьма взбалмошной особы. У нее нет никаких научных познаний, и она очень утомляет меня, пытаясь совать нос в наши дела.