Вадим Шефнер - Собрание сочинений в 4 томах. Том 2. Повести и рассказы

Через час Карцев шел по проселочной дороге к пункту Б., где держал оборону полк. Стоял сильный мороз, дорога была бела и безлюдна. Идти ему было тяжело, сердце билось прерывисто, с непривычки глаза болели от снежного блеска.

К вечеру он пришел в часть и здесь узнал, что писем от жены не было. Ему стало ясно, что дела ее плохи, если перестала писать, — прежде письма шли от нее часто. Тогда он пошел на КП батальона, доложил о своем прибытии и сразу же попросился в город, объяснив причину.

— Дело серьезное, — сказал комбат. — У многих ленинградцев такие дела нынче, не у тебя одного.

«Откажет», — подумал Карцев, и сердце у него захолонуло.

— Два дня хватит? — резко спросил комбат.

— Хватит, товарищ майор, — торопливо сказал Карцев, но сразу же добавил: — Я еще не совсем выправился, товарищ майор, ходить трудно, — а вдруг машин попутных не будет... Мне бы еще один день.

— Ну ладно, три дня. Послезавтра отправишься в город. Твой взвод, когда рощу «Хохол» отбивали, хорошо действовал — вот тебе и поощрение.

На переднем крае почти все было по-старому. Стреляли, как и двадцать дней тому назад, — ни чаще, ни реже. Вокруг позиции взвода прибавилось несколько воронок, их уже наполовину занесло снегом; расщепило снарядом ель возле одной из стрелковых ячеек. Выбыло три бойца, а в пополнение дали одного, — и то еще хорошо, могли и совсем не дать. Людей не хватало.

Через три дня, еще до рассвета, Карцев отправился в путь. Тропинка петляла между елей, огибала воронки. Задумавшись о своем, Карцев машинально шел по ней и ни разу не сбился.

Было тихо, но порой некстати, невпопад, как вспугнутые со сна, начинали трещать автоматы, в их трескотню насильственно вмешивался нечастый щелкающий гул винтовочных выстрелов, и снова все затихало.

Иногда ослепительно холодный зеленоватый свет вплывал в вышину и озарял окрестность: это неприятель, боясь, что подползет наша разведка, бросал ракеты; тогда тени елей острыми черными треугольниками проектировались на равнину, ветви изуродованных осколками берез колеблющейся сетчатой тенью ложились на мерцающий наст, набухали и, как щупальца, ползли через тропинку. Но вот ракета, достигнув своего зенита, на мгновение замирала в высоте и плавно, печально падала вниз, и деревья спешили обратно вобрать в себя свои тени, и тени торопились к ним.

На полпути к КП батальона Карцев присел отдохнуть возле подбитого танка. Ноги почему-то ныли, во рту был неприятный металлический привкус, вещевой мешок давил на плечи — сказывалась ранняя выписка из госпиталя, голод. Но таким холодом несло от промерзшего железного корпуса, такая стужа проняла вдруг Карцева, что он с минуты не высидел, пошел дальше.

Дойдя до поросшего кустарником бугра, согнувшись в три погибели, увязая в снегу, пошел он по его склону, не по верху. Бугор простреливался, и хоть ночью финнам и не было видно, ходят по нему или нет, но пулеметы у них были установлены так, чтобы и в темноте, наугад, хлестать по пристрелянному гребню, — нет-нет да и дадут очередь. Вот и теперь раздалось несколько выстрелов, и пули прошли над бугром, сбивая ветки с кустов. Карцев обрадовался своей осторожности: пойди он верхом — могли бы ранить или убить, и лежать бы ему со своим грузом на снегу. Прежде он, бывало, и днем, по какой-то странной лени, чтобы сократить дорогу на КП и не карабкаться по склону, перебегал бугор поверху. Но последние два дня он стал осмотрителен, стал бояться, что его ранят и он так и не попадет в город к жене. Сейчас же он был особенно осторожен: в своем мешке за плечами он нес не только свои припасы, но и две посылки товарищей по роте. Три жизни он нес за плечами и отвечал за них.

Но вот он дошел до КП и доложил, что отбывает.

— Ни пуха ни пера, — сказал майор, — смотри не опоздай, и так три дня дал тебе.

Потом, когда Карцев открыл дверь землянки, чтобы выйти, комбат задержал его:

— Тут письма идут на Мухина, бойца из третьей роты, ленинградца, а он больше недели как убит. Извещение мы жене послали, да сейчас там в городе плохо почта действует, ты уж зайди к его жене и скажи, что так, мол, и так. Конечно, поручение не очень веселое, но ты постарайся, сделай!

Карцев записал адрес и сказал:

— Будет исполнено, товарищ майор.

Когда он дошел до дивизии, ему повезло: оттуда шла машина в город, порожняком. Грузовик был открытый, в передней его части на подостланном брезенте уже сидело несколько человек — выбрали место потеплее, за кабиной, где не так обдувает ветром.