— Это, Надя, надо так понимать, что если бы не произошло всего того, что произошло, то я бы не встретился с вами.
— Я тоже рада, что все случилось так, как случилось, — просто ответила Надя, — И за это нам надо благодарить вашего друга — Андрея Светочева.
Я снова вспомнил случай на Ленинградском почтамте, мой первый разговор с Надей, затем полет с Ниной и Андреем в заповедник, затем мой последний разговор с Ниной после посещения АНТРОПОСа и новую встречу с Надей. Да, круг замкнулся, и замкнулся, кажется, счастливо — для меня и для Нади...
Вскоре я выздоровел и вместе с Надей вернулся в Ленинград. Осенью Надя стала моей женой. Наш брак был и остается счастливым. И если мои благосклонные Читатели одобрят эти «Записки» и найдут в них пищу для ума, то пусть они знают, что появлением этих «Записок» они обязаны не только мне, но и Наде, которая немало помогла мне в работе над рукописью.
Кроме женитьбы эта осень ознаменовалась еще одним важным событием в моей жизни. Я закончил составление своей «Антологии Забытых Поэтов XX века» и отнес рукопись в Издательство, в Исторический отдел. Редактор отдела встретил меня весьма сочувственно и попросил зайти через неделю. Мой благосклонный Читатель, даже не будучи Автором, легко может себе представить, что я пережил за эти семь дней, ожидая решения своей судьбы. Меня утешало только то, что, как известно из истории, в старину Авторы гораздо дольше ждали оценки своим трудам и порой месяцами пребывали в состоянии неизвестности, пока их рукописи читались в редакциях.
И вот ровно через неделю, явившись в Издательство, я узнал, что рукопись моя прочтена Сотрудниками Исторического отдела и самим Редактором и получила положительную оценку. Правда, некоторые замечания были явно односторонни и необъективны и тираж был назначен всего в пять тысяч экземпляров, но все это меркло перед основным фактом: моя «Антология» будет издана, и литература Планеты обогатится еще одной ценной и нужной книгой. Когда же был подписан договор (что теперь стало чисто символическим актом, ибо деньги были уже отменены и гонорара не полагалось) и схлынула первая волна моей радости, я обратился к Редактору с просьбой дать прочесть мою рукопись какому-либо агрегату — быть может, тот будет более справедлив и объективен, нежели Сотрудники отдела, и наметит мне больший тираж.
На эту мою скромную просьбу Редактор ответил даже с некоторой обидой, что в его отделе, так же как и в прочих отделах Издательства (за исключением Поэтического), все рукописи читают люди, а никаких агрегатов нет.
— Почему же Поэты исключаются из этого правила? — спросил я. — Почему им такое предпочтение? Ведь моя «Антология» тоже состоит из стихов — правда, авторов их нет в живых, ибо они жили давно, в Двадцатом веке.
— Поэтов слишком много, и работники Поэтического отдела не справляются с нагрузкой, — ответил мне Редактор. — Поэтому приходится применять агрегаты.
Далее он высказал мысль, что непрерывный рост культурного уровня и всеобщее высшее образование имеют, по его мнению, 999 достоинств и 1 недостаток. А недостаток этот заключается в том, что очень многие люди теперь пишут стихи и несут их в издательства, считая себя Поэтами, на самом деле не будучи ими. Правда, количество истинных Поэтов тоже растет, но в процентном и абсолютном отношении их, как и всегда это было, гораздо меньше, чем людей, мнящих себя Поэтами. И так как Издательство силами людей не может справиться с наплывом рукописей, то оно вынуждено прибегать к помощи БАРСов [26] БАРС — Беспристрастный Агрегат, Рецензирующий Стихи.
, МОПСов [27] МОПС — Механизм, Отвергающий Плохие Стихи.
, ВОЛКов [28] ВОЛК — Всесторонне Образованный Литературный Консультант.
, ТАНКов [29] ТАНК — Тактичный Агрегат Нелицеприятной Критики.
и прочих вспомогательных агрегатов. Трудно приходится этим агрегатам — ведь обидеть Человека ни один агрегат не имеет права, а правду говорить Авторам он обязан, и эта правда порой горька. А тут еще Специальная Наименовательная Комиссия, которая, как известно, состоит из Поэтов-Добровольцев, дала этим агрегатам такие устрашающие прозвища...
Я попросил Редактора сводить меня в Отдел поэзии, и он охотно провел меня через тихие редакционные коридоры в большой и довольно шумный зал, у входа в который висело объявление:
«Палки, зонты и иные опасные предметы просьба оставлять в прихожей».
Читать дальше