Вадим Шефнер - Собрание сочинений в 4 томах. Том 3. Сказки для умных

А вьюга не унимается, и меня начинает прохватывать холод, ноги и руки стынут. Я начинаю понимать, что дела мои плохи, и все ускоряю шаг. Так я иду час или полтора — и вдруг узнаю то место, где оборвалось крепление и где начинаются мои глубокие пешие следы, — их снегом еще не замело. Значит, я кружил, кружил и вернулся на старое место.

Тогда я бросил лыжи — мне было не до лишнего груза — и снова стал искать проселочную дорогу. Но ее все не было. И вдруг я почувствовал, что у меня онемела правая нога. Я сел под сосенку и стал бить ногой о ногу, но ничего не помогало. Вдобавок теперь у меня и руки стали неметь. Потом меня охватила какая-то приятная лень, и я задремал под гуденье вьюги.

Мне снились разные хорошие сны. Снилось, будто мне еще только двенадцать лет, и я лежу в младшей спальне детдома, и дежурный воспитатель будит всех ребят, а меня не будит — это потому, что я хорошо умею симулировать все болезни. «Он болен, — говорит воспитатель, — пусть спит сколько хочет, а завтрак принесем ему в постель». И я сладко потягиваюсь на койке и с удовольствием думаю, что мне не нужно идти умываться, не надо идти на занятия, а можно спать, спать...

Вдруг я сквозь сон почувствовал, что кто-то трогает меня за плечо. Я подумал, что воспитатель все-таки догадался, что я симулянт, и решил погнать меня в умывалку. Нехотя я открыл глаза. Но, открыв их, решил, что я опять во сне.

Передо мной стояла девушка, и была она такая красивая, каких я еще и не видывал. Можно пройти по Невскому в час «пик» десять раз туда и десять раз обратно — и то такой не встретишь. Она стояла передо мной на светло-желтых лыжах, на ней был дорогой лыжный костюм из серой натуральной шерсти, с вытканными голубовато-белыми снежинками, и такая же шапочка. «Откуда эта замечательная девушка здесь, в глухом лесу? — мелькнула у меня мысль. — Может быть, я уже замерз, и умер, и нахожусь в раю, и это передо мной ангел?» Правда, в Бога я не верил, но, когда был беспризорным, иногда заходил в церкви, надеясь там пошуровать насчет мелкой монеты, и что такое ангелы — я знал.

Я еще раз оглядел девушку. Крыльев у ней не имелось, но все-таки она была такая красивая и симпатичная, что не верилось в ее земное соцпроисхождение.

— Извиняюсь, вы не ангел случайно? — спросил я ее заплетающимся языком.

— Нет, я Лида, — ответила девушка. — Я вовсе не ангел... А вы замерзаете, замерзаете! — И она стала тормошить меня и подымать с места. Но ноги у меня не шли.

Тогда она сняла лыжи и, проваливаясь в снег, стала тащить меня куда-то. На глазах у нее были слезы, и мне стало стыдно, что я не могу двигаться. Я сделал усилие, кое-как встал на ноги и побрел, опираясь на плечо девушки. Но ног своих я не чувствовал.

Вскоре мы очутились на небольшой полянке. Девушка подвела меня к осинке, чтобы я не упал, а сама подошла к другому дереву и провела рукой по его стволу. Мне показалось, что при этом она нажала на какой-то рычажок, который чуть заметно торчал из коры.

— Сейчас вы согреетесь, — ласково сказала она. — Все будет хорошо. Мама моя вам поможет, она по специальности врач.

— Какие уж тут врачи, — тяжело ворочая языком, ответил я. — Раз человек помер, то он помер. Если он не помер, то он не помер, но если он помер, то он именно помер. Скажите мне честно, товарищ ангел: помер я или не помер?

— Сейчас мы будем дома, — мягко ответила девушка. — Идет проверка. Сразу вниз нельзя.

Тут я заметил, что на стволе ели, стоящей по другую сторону полянки, зажегся небольшой белый квадратик. Квадратик мигнул два раза и погас, а на смену ему загорелся круглый зеленый глазок.

А секунду спустя я увидал, что посреди полянки снег пришел в движение, на нем обозначилась круглая и все расширяющаяся трещина. И вдруг с тихим шипением и легким свистом откинулась круглая люковая крышка — вместе с кочкой; кочка, по-видимому, была чем-то прикреплена к ней для маскировки. Крышка встала на попа, внутренняя ее сторона металлически блестела, на ней видны были диагональные насечки. Из черного колодца тянуло подземным ветром, снежинки таяли, попав в столб теплого воздуха. Колодец был круглый, вроде канализационного, только пошире.

«Что же это такое?» — удивился я, но ничего не сказал.

— Сядьте сюда, отогрейтесь, а потом спустимся домой, — сказала девушка и подтащила меня к люку. — Садитесь же, ноги свесьте туда, а руки держите над шахтой. А я схожу за лыжами, их нельзя оставлять наверху.

Она ушла. Я согнувшись сидел на краю люка. Оттуда все тянуло и тянуло теплом, и ногам моим вдруг стало очень больно, особенно правой, — они начали оттаивать. И по рукам тоже забегали колючие мурашки.