Михал Русинек - Непотерянный рай

Интуиция подсказывала ей, в чем причина частых отлучек шефа, но она даже не пыталась в разговорах с ним затрагивать эту тему. Докладывала ему о наиболее важных звонках, несколько смягчая при этом высказывания отдельных, особо докучливых просителей, которых ей волей-неволей приходилось выслушивать в его отсутствие. Впрочем, мнение о них сложилось у нее уже давно. Бесталанные и безвестные творческие работники, много о себе воображающие, проходили надутые, как индюки, вели себя нахально. Более талантливые и более известные держались куда скромнее.

Попытки Анджея пристроить Эву работать в какой-нибудь художественный коллектив пока не дали никаких результатов. Хорошо знающий музыкальные театры Петр, на которого больше всего рассчитывал Анджей, уже в первом разговоре на эту тему занял уклончивую позицию.

— Я не знаю этой девушки, но, исходя из того, что ты мне рассказал о ней, я бы посоветовал тебе выбить у нее из головы ее артистические страсти.

— Я никак не ожидал, что ты можешь сказать такое.

— Десятки тысяч девиц мечтают о карьере эстрадной певицы, насмотрятся в телевизор, начинают воображать, будто созданы для этого, думают, что это легко достижимо. Но скольких из тех, кто начинает и пытается, ждет хоть какой-нибудь успех?

— Потому что образовались кланы, которые не дают продвигаться остальным. Нужно сломать этот порядок.

— Э, так тебе кажется. Мы, старые волки, знаем, как делается успех на всех конкурсах, фестивалях, концертах. Всегда действует какая-нибудь клика, которая тайно, как масоны, одних засыпает, других вытаскивает. Большинство этих кандидаток в певицы — это несчастные, разочарованные существа, у которых рухнули все надежды. Выброшенные за борт, точнее, за рампу, они ломаются и потом до конца жизни будут презирать любую работу, которую им придется выполнять. Впрочем, что я тебе читаю лекции, ты сам хорошо знаешь эту среду.

В принципе аргументы Петра попадали в цель. Анджей до последнего времени разделял его мнение о превратностях артистической карьеры в сфере легкой музыки, но положение, в котором он теперь оказался, невольно заставляло его пересмотреть свои прежние убеждения.

— Я понимаю, Петр, твое отношение к этому вопросу, но Эва — кстати, ты должен обязательно познакомиться с ней — прекрасная девушка. Она уже выступала на эстраде. Даже скажу тебе больше, она сама уже не рвется туда и занялась бы другой работой, но я не хочу, чтобы она похоронила навсегда свои способности, пусть даже скромные. Я постараюсь, чтобы она училась, понемногу выступала, если это принесет ей удовлетворение, вселит надежду…

— На серьезную учебу по вокалу она, пожалуй, опоздала. Не хочу, однако, ничего предрекать, я в этом слабо разбираюсь. Но тебя, как-я вижу, очень волнует все связанное с ней.

— Потому и прошу тебя по старой дружбе. Мне очень хочется сделать что-нибудь для нее.

— Попробую поговорить с дирижерами в нашем театре, пусть послушают и дадут оценку. Одно знаю, даже для того, чтобы стать хористкой, нужно иметь за плечами музыкальное училище, а у нее нет этого. Но посмотрим.

Они договорились встретиться втроем на следующий день, а пока, прощаясь с другом, Петр сказал:

— В одном я уверен: с тех пор как мой старый друг познакомился со своей красоткой, которой я еще не видел, он стал инициативнее и темпераментнее.

— Ты прав.

— Амуры амурами, а за мольберт ты стал? По-настоящему?

— Пока что нет.

— Какого же черта влюбляешься? Художнику положено знать, для чего существует любовь.

— Вся энергия уходит на канцелярщину. Делаю заказы другим художникам, знакомлюсь с чужими проектами, а для собственной души ничего не получаю. Но чувствую, что подступает желание. Вот только мой несчастный дом…

— А насчет дома ты не преувеличиваешь? Уже не первый раз я слышу.

— Нет, не преувеличиваю. Тоска и неволя. Я ведь не такая вольная птица, как ты.

— Что касается моей свободы, то не все обстоит столь благополучно, как тебе кажется. Одиночество — далеко не рай. — Петр широко улыбнулся, дружески похлопал приятеля по плечу и добавил: — Ты, как я вижу, не ищешь такого свободного одиночества.

— Шутишь, Петр, потому что не знаешь этой девушки. Увидишь ее, поговоришь с ней и тогда простишь мне все грехи. Надо встретиться втроем. Может, завтра?

— С огромным удовольствием.

На другой день состоялась условленная встреча. Для Эвы это были мучительные минуты, потому что, сидя напротив Анджея и его друга, она чувствовала себя так, будто находится перед судейским столом и ждет приговора. Она была смущена, не очень разговорчива и была убеждена, что выглядит как нельзя хуже. Но Петр был человеком воспитанным, с добрым характером, и потому Эва, наслушавшись комплиментов, через какой-нибудь час вполне освоилась со своим сложным положением.