Александр Снегирёв - Чувство вины

– У тебя кто-то есть! Посмотри на меня! – Блондинка принялась ловить лицо Курицы.

– Нет у меня никого!

Его глаза избегали глаз блондинки, упирались, как скотина, которая поняла, что ее волокут на бойню.

– Посмотри на меня!

Курица скрытный. Не любит, когда ему в душу лезут. В такие моменты чувствует себя устрицей, которой нож между створками засунули и шуруют.

– Я не могу быть счастливой, во мне какой-то дефект…

Блондинка опала вся. Оба сидели выпотрошенные.

Собрав силы, Курица стал производить слова:

– Ты беременна. Мы так долго этого ждали. Надо радоваться. Жизнь дана для радости.

Эти фразы вытаскивали его из трясины, будто лебедкой. Зацепился за камень, за пенек и теперь медленно подтягиваешь себя.

– Ты правда так думаешь или говоришь, чтобы меня успокоить? – робко спросила блондинка, снова обхватив его лицо ладонями, ловя его глаза своими.

Он отправил взгляд прямо ей в лицо.

– Я правда так думаю.

– Какая же я дура, забеременела и страдаю, вместо того чтобы радоваться!

Окрыленный тем, что зародыш депрессии удалось раздавить, гордый своими психотерапевтическими способностями, которые, говоря по правде, порядком развились за годы жизни с блондинкой, Курица взял лепешку, стал отщипывать.

– Можно на твоем почту проверить? – Курица кивнул на ее ноутбук. – Мой виснет.

– Конечно, любимый! – Она поцеловала его в губы. – Ты разослал свои работы?

Курица ждал ответа от галеристов и кураторов, которым отправил портфолио две недели назад. Все это время он по несколько раз в день проверял ящик, боясь пропустить судьбоносный ответ.

– Разослал.

– Ты очень талантливый. Я в людях не ошибаюсь.

Сразу открылась ее почта. Курица не читал чужих писем, даже заголовки и списки адресатов не пробегал глазами принципиально, но почта открылась на письме, к которому была приложена фотография. Малюсенькая картинка. Настолько маленькая, что не разглядишь, что изображено. Но он разглядел. И будто на бетонный столб налетел с размаху.

На фотографии блондинка ласкала другого мужчину. Его блондинка ласкала другого . Развалившегося в кресле, похожего на огромного холеного дога, мужика с фотоаппаратом. Она стояла на коленях, обернувшись к зеркалу, в котором оба отражались. И смотрела прямо на Курицу. И не прекращала ласк. И улыбалась.

В дверь постучали.

Рожать блондинка не хотела, детей не любила и не понимала, зачем они нужны. Организовывая фонд, она просто верила в то, что несколько десятков выживших малышей в год не сильно навредят планете на общем фоне перенаселенности, зато ее энергии найдется достойное, уважаемое обществом применение. Ей был нужен Курица. Будучи прагматичной, она понимала, что трудно найти другого мужчину, с которым не будет противно просыпаться по утрам, который не станет слишком сильно тянуть на себя одеяло семейного первенства, ободрит и приголубит в трудный момент.

А Курица, напротив, хотел наследника.

Сколько бахил она ради него изорвала о полы и лестницы больниц, сколько счетов оплатила. Врачи не могли прийти к определенному выводу. Одни склонялись к тому, что Курица бесплоден, то есть не окончательно бесплоден, но любая его попытка оплодотворения превращается в неподконтрольную науке лотерею с минимальным шансом на успех. Другие ссылались на ее возраст: что вы хотите, детородные функции снижены, не девочка уже. Намеки на годы выводили ее из себя. В своем здоровье она не сомневалась. Всегда залетала без проблем. Правда, не до того было. И мужики не те. Приходилось избавляться.

С каждой новой неудачной попыткой она все тверже решала родить и доказать, что здорова. И молода. Она забеременеет во что бы то ни стало.

Услышав стук в дверь, блондинка решила, что ее нет дома, и не шевельнулась. Она не любила, когда в дверь стучат.

Курица не мог отвести взгляд от экрана. Картинка подскакивала вплотную и отпрыгивала. Подскакивала и отпрыгивала. Как задиристый кавказец. Курица зажмурился – картинка тут как тут, на внутренней стороне век. Множество пульсирующих копий с зелено-золотыми горящими краями водили хоровод, бились о границы поля зрения, скатывались к центру.

Он не понимал, что делать с картинкой, липнувшей к глазам. Куда положить, где хранить?

Надо во всем признаться. Рассказать как есть. Я все видел, но я не специально. Я не шпионил. Не копался в твоей переписке, даже это письмо, открытое, не прочел. Фотография сама выпрыгнула. Сама.