Александр Мелихов - Мои университеты. Сборник рассказов о юности

– Значит, договорились: завтра вечером заскочу за ним, а после регистрации верну в целости и сохранности, и с меня бутылка коньяка. – Обрадованный студент-жених быстро пожал мне руку и выскользнул за дверь, а то вдруг в последний момент владелец нужного костюма передумает.

– Не нужна мне твоя бутылка, – крикнул вдогонку будущему молодожену. – Новый костюм при стипендии в сорок рублей в ближайшее время мне не потянуть, а пара сотен рублей на дороге не валяются, – бормочу, чертыхаясь в сердцах.

Ужин пришлось отменить, отправился на кухню ставить чайник…

Через три дня костюмчик без видимых изменений благополучно вернулся на свое место в шкафу, а в придачу – бутылка водки. По словам молодого мужа, коньяк быстро закончился. Вроде пронесло.

Рано обрадовался. Наверное, моему костюму понравилось бывать на чужих свадьбах без меня. В течение года он еще дважды или трижды, уже и не помню точно, побывал в импровизированном прокате.

А когда последний раз изрядно помятый костюмчик вернулся ко мне и пришлось больше часа его отпаривать, то возникло бесповоротное решение – прокат окончен.

И уже вместе со мной коричневый в темную полоску костюм побывал на нескольких свадьбах друзей и более двадцати раз посетил театры Ленинграда, в основном с приятелем – однокурсником Славой Поповым, по прозвищу Профессор. Спектакли со временем забылись, а вот то, что в зрительный зал после перерыва и посещения буфета мы входили почти всегда с третьим звонком, запомнилось навсегда. Он и экзамены умудрялся сдавать от сессии до сессии, стипендиату от предприятия в тридцать лет позволено многое…

Однако и железные решения иногда приходилось отменять. Подошло время жениться моему одногруппнику и студенческому приятелю Борису, и костюма у него, естественно, не оказалось – пришлось выручать в последний момент.

На регистрацию мне идти было не в чем, а на свадебное застолье Боря выдал мне свой пуловер, старые брюки и рубашка без галстука нашлись свои, так что за бедного родственника со стороны жениха вполне сошел. Вот только девушки со стороны невесты вниманием не баловали…

Обещанных свадебных фотографий, хотя бы парочку, так от жениха и не дождался. Да это и не главное – приятельские отношения продлились более сорока лет, а такое много значит и в нынешние времена.

Через два года с момента обретения костюма мы оба наконец успешно добрались и до моей свадьбы. Плохие приметы не реализовались, хотя семейная жизнь не всегда была гладкой, но проблемы как-то преодолевались или рассасывались.

Через несколько лет после окончания института костюмчик стал почему-то маловат и был успешно перешит бабушкой Матреной старшему сыну. Затем перешел по наследству второму сыну, а когда тот подрос – отдали кому-то из детей знакомых.

Вот таким счастливым и востребованным оказался коричневый в узкую темную полоску костюмчик. Удачную материю подобрала бабушка – ровесница века. Да и родившийся до революции портной, кроме своего мастерства, добавил капельку души…

Весна в Алма-Ате начинается рано. В феврале мы уже ходили в болоньевых плащах. Все цвело, а в марте появлялась черешня. Местные жители приходили к общаге, кричали нам в распахнутые окна, и мы на веревочках спускали им деньги в стеклянных банках, куда они ссыпали сладчайшую ягоду.

В тот год у Ларисы Павлючки, комсорга группы, был, как она высокопарно выразилась, юбилей – ей исполнилось двадцать лет. В связи с этим она устроила бал. Ну, бал так бал! Он был задуман, чтобы она вырядилась, как королева, и все ее чествовали! В ее комнате поставили три стола от окна до двери, наделали винегрета, салата «Оливье», нажарили уйму картошки, нарезали сыр, колбасу, купили портвейн «Три семерки» в бутылках-гусаках. Всех гостей у входа в комнату встречала королева бала в черном платье из тафты длиной почти до пола, затянутая в рюмочку, с накрахмаленной юбкой. На шее – жемчужная нить, на руках – белые сетчатые перчатки. Юбка ее платья шуршала и мешала сидеть в тесном соседстве с парнями, пришлось сначала разложить юбку на их брюки, потом, чтобы юбку не закапали, Лариса свернула ее себе на ноги. А когда все пошли танцевать, юбка, жутко накрахмаленная, слежалась и никак не хотела расправляться: висела мятыми складками, несимметрично приподнимаясь. Пришлось нам постараться размять ее, и подол опустился вниз. Все были уже навеселе и хихикали над комсомольской богиней, а Боря Бойко ржал и предлагал сбегать за отбойным молотком к рабочим, которые на дороге крушили старый асфальт.