Анн-Лор Бонду - А еще я танцую

Ну вот, я вернулась. Можно продолжать распутывать этот клубок. Пока я сидела на террасе и пила кофе, меня вдруг посетила такая мысль: у вас ведь сегодня день рождения! Правильно ли с моей стороны вываливать на вас столько правды сразу? Честно говоря, не думаю, что это хороший подарок.

Нет-нет, не волнуйтесь, я не намерена отступать. Я начала готовиться к тому, что придется это сделать, с той поры, когда вы в своих письмах впервые заговорили о Вере. Просто мне надо знать, в том ли вы сегодня настроении, чтобы выслушивать мой рассказ.

Может, вы ушли на прогулку? Конечно, для лыж погода неподходящая, но я легко представляю себе, как вы просто прогуливаетесь по улицам. Мне совсем не хочется портить вам праздник.

Поэтому отправляю вам начало своей исповеди (я тоже умею быть тактичной) и жду от вас отмашки продолжать. А пока пойду посмотрю на море. Я вам говорила, что из окна моей комнатушки видно море? Роскошь, которой я наслаждаюсь каждый день, тем более что окно выходит на восток. Вчера наблюдала пламенеющий восход.

Но, прежде чем проститься, три вещи.

Во-первых, бросив в огонь письма Веры, вы сделали именно то, о чем я сама мечтала. Меня удерживало одно: страх уничтожить то, что мне не принадлежит. У вас было такое же право знать об их существовании, как и у меня.

Во-вторых, на устриц у меня аллергия. Здесь я ем рыбу и морских улиток.

В-третьих, чтобы рассказать вам, что произошло в Ле-Клуатре 54 года назад, вначале мне надо объяснить, как умерла моя мать. Но это легкий вопрос. Гораздо труднее другой: кто вы, Аделина. Я уже практически призналась, что Аделины Пармелан не существует без другой Аделины, той самой, что ставит свою подпись под этим длинным письмом.

Р. S. Какое ваше любимое блюдо, Пьер-Мари?

7 мая 2013

От кого: Пьер-Мари

Кому: Аделина

Дорогая Аделина!

У меня хорошая новость! Знаете, какая? Я по-прежнему могу называть вас Аделиной.

Спасибо за поздравление с днем рождения. Нет, я его не отмечал. С какой стати — дата не круглая! Внуки позвонили, да получил несколько открыток, вот и все. Пара-тройка совершенно восхитительных — с аккуратной, по линейке, карандашной разметкой, чтобы строчки не разъехались, затем старательно стертой ластиком, и с редкими, но дивными орфографическими ошибками. Я растаял.

Свой день рождения, выпавший на воскресенье, я провел со старшим сыном Никола, обладателем такого бесценного качества, как спокойный характер. Мы разбирали старую деревянную террасу. Да, я бестрепетно включал дрель в воскресенье потому, что дом ближайшего соседа расположен более чем в пятистах метрах от моего, и потому, что наши религиозные убеждения не запрещают нам трудиться в этот день. Под досками пола мы обнаружили массу вещей, потерянных за тридцать пять лет (почти столько, сколько сейчас Никола): монеты, это само собой, ручки, расчески, сережки, карандаши, но в основном всевозможные мелочи из наборов для игр — пешки всех видов и расцветок, детали конструктора, шарики, игральные карты, пластмассовые ножики из кукольного сервиза и так далее. Время от времени Никола говорил: «Смотри, пап, а я эту штуку помню» — и показывал мне ручку от магнитной доски для рисования. Я тоже ее вспомнил. В полдень мы перекусили на кухне колбасой и выпили бутылку бордо. В общем, день рождения прошел хорошо.

Осталось только заново отстроить террасу, чем я в будущем потихоньку и займусь.

Вопрос «Кто вы?» я собирался задать вам в следующем письме, но вы меня опередили. И правильно сделали. Давно пора навести ясность.

Аделина, я вот что сейчас понял: мы с вами — не главные действующие лица своей собственной истории. Нам достались вторые роли. Герои пьесы — не нам чета. Романтики, безумцы, одержимые страстью. Они оказались способны на сумасшедшую любовь. Они бросили в ее топку свои жизни, зачем-то расстались, но спустя двадцать семь встретились и начали все сначала. Они сумели прибиться — она ко мне, он к вам, — но при первой возможности бросили нас и исчезли, даже не задумываясь о том, насколько это жестоко. Они повели себя неразумно, но герои никогда не бывают разумными. Травяные чаи, радиовикторина в 12:45 и шанс выиграть 1000 евро, тиканье часов в опустевшем после отъезда детей доме — все это не для них. Им подавай огонь и безрассудство. Мы попались им на пути, они зацепились за нас взглядом и некоторое время — несколько лет — смотрели на нас, чтобы вскоре отвернуться. Мы для них — не более чем зрители.