Пётр Алешковский - Рыба и другие люди (сборник)

– Готово?

– Подгорело немного.

– Ничего, по запаху чую – божественно; неси! Сергей, отведаете с нами рыбки?

Сергей не ответил, он как-то прибито сидел на краешке стула, кивнул только головой, скорей из вежливости. Отец Борис, наоборот, наложил себе и Хорьку целые горки парящих рыбьих филейчиков и принялся есть быстро и умело, нахваливая, чмокая губами:

– Вот ведь, готовить не умею, но есть ее – мастак!

Он и правда расправлялся с большой головой, как профессиональный рыбак: обсасывал глаза, выкусывал щечки, затем тянул мозговую желейку, а после смаковал каждую косточку, делая это так заразительно, что голодный Хорек набросился на свою порцию и смолотил ее молниеносно.

– Что, Сереженька, опечалились? Думайте, думайте, нам с вами, молодым, положено думать и действовать и вот таких олухов просвещать. Ты не обиделся? – подмигнул он Хорьку. – Где живешь-то?

– А… тут…

– Смотри, спи у меня на диванчике, места хватит, – отец Борис как читал его мысли, – дома, небось, несладко?

– Ага, – Хорьку приятно было признаться: смачно жующий рыбью голову отец Борис, простивший портфельчик, все простивший, не сказав ни слова в упрек, завоевал его, а что они там спорили – католики, камешки… он только уяснил, что Сергей в чем-то винился и отец Борис в чем-то винился, и это их обоюдное покаяние было близко и грело душу гораздо слаще привычного пьяного «Ты меня уважаешь…» или умильных материнских слез, оканчивающихся истерикой и зачастую колотушками, ну и, конечно, сам факт – монах и вдруг – с ним! – разговаривает, приглашает переночевать…

– Договорились! Сейчас чайку с малиной, а? – Отец Борис принялся разливать, но Сергей встал, поклонился.

– Простите, батюшка, мне пора, еще ехать на другой конец, я б для скорости водички.

Он жадно приник к ковшику, опростал его, затоптался в дверях.

– Ну, с богом! – Отец Борис обнял Сергея, они поцеловались. – Значит, только пристрелялись, еще о многом поговорим – зла нет на меня?

– Нет, что вы, отец Борис, поверьте, с чистой душой, только не верю я, жутко даже как-то, вы б…

– Ладно, ладно, думано не сегодня, – монах похлопал его учительски по плечу. – Иди с богом, приходи завтра, всегда, ладно? Дом открыт, раз я тебе не враг, и то чудно. А я тебя уломаю – мы, католики, если приходим, то раз, но навсегда.

Он распахнул дверь, постоял немного для приличия, затем повернулся к Хорьку:

– Быстро допивать, все собрать и на кухню – женщина днем помоет. Затем стелиться и спать!

Он достал свежие простыни и, видя, что Хорек медлит, глянул на него как-то необычно:

– Ты что, боишься меня?

– Не-а.

– Ну то-то, тогда ложись.

Под его испытующим взглядом Хорек разделся до трусов, нырнул под одеяло.

– Спи, бог с тобой, туалет в коридоре направо. – Отец Борис окрестил ему лоб, скрылся в своей маленькой комнатенке и задернул штору.

Что он делал за занавеской – молился или просто лежал на кровати, Хорек уловить не сумел: в доме установилась сперва мертвая тишина, но продолжалась она недолго. Отцу Борису, как и ему самому, не спалось. Он там затопал, зашуршал халатом – Хорек понял: ходит из угла в угол, и наконец звякнули кольца занавески по металлической перекладине – отец Борис заглянул к нему:

– Спишь?

– Не, не спится.

– Вот и мне не спится. Ты небось слышал, о чем мы с Сергеем толковали, а понял?

– Не, не очень.

– Ну-ну. Не спится мне, Данила, потому, что я задумал большое дело. – Он повел плечами, слегка наклонил голову и вмиг стал похож на школьного учителя – слишком много появилось в нем вдруг напускной серьезности, занудливой строгости; и говорить-то он начал наставительно, как вначале, когда спрашивал, верит ли Хорек во Христа: – Ты когда-нибудь слыхал про Папу Римского? Слыхал, конечно, но для тебя это дальний свет. Ты ж ведь и Евангелие, поди, не читал?

– Не читал, откуда…

– Это плохо, очень плохо, но мы всё поправим, не бойся. Так вот, есть такой человек на земле – Папа Римский, глава всей католической церкви. А католическая церковь – это сила: во всех странах есть католики. Давным-давно все христиане были вместе в единой церкви, но так глупо получилось, по гордости людской, что много веков назад церкви разделились: одна – западная – католическая, другая – восточная – православная. И до сих пор никак не соединятся.

– А зачем соединяться? – Хорек осмелел, поднялся на подушках, присел на кровати.

– Вот! Так многие думают сегодня: зачем? Христос приходил в мир, чтоб устроить одну церковь, единую для всех людей, но люди решили по-своему.