Карл-Йоганн Вальгрен - Живописец теней

– Сегодня мы хотим поработать допоздна, – сказал Георг. – Надо привлечь клиентов. Скидка на все подборки марок. Автографы за полцены.

– Матч начинается поздно, успеете. Соперник, как я уже сказал, офицер, чемпион полка из Потсдама. Говорят, суровый господин… капитан СС. Специалист по захвату, как говорит мой тренер, опасен в партере…

Из наплечной сумки Митци торчал цилиндр пневматической почты. В Берлине были проведены сотни километров труб для срочной пересылки конфиденциальной корреспонденции. И благодаря Митци, который работал в центральной конторе пневматической связи, им удалось раздобыть подлинные бланки документов и начать жизнь под новыми именами.

– У тебя такие связи, Мориц… У тебя, случайно, нет на примете девушки, за которой Виктор мог бы поухаживать? Мы, разумеется, заплатим.

– А что?

– Я пытаюсь растолковать нашему мечтательному другу, что теперь, когда мы начали дело, надо быть вдесятеро осторожней. Никто нас так не ненавидит, как партийцы с такими же наклонностями. Они были бы куда спокойнее, если бы сами себя так не презирали…

Мориц когда-то был членом так называемого «Круга», довольно аморфной организации, объединяющей самого разного рода криминальные и полукриминальные элементы. Сейчас «Круг» прекратил свое существование, но кое-какие связи у Морица остались.

– А какая девушка вам нужна? – сказал он. – Я знаю самых разных. Но зачем платить? Почему не найти кого-то с такими же проблемами?

Он подошел к стене с кинозвездами.

– Ганс Альберс! – сказал он с восхищением. – Лилиан Харви… Ильзе Вернер. Я вижу, вы даром времени не теряли.

– Нет-нет, мы начинаем потихоньку. Когда завоюем репутацию, начнем торговать настоящими редкостями. Письма Наполеона к мадам Помпадур. Карта Америки, подписанная Христофором Колумбом. Последняя записка пламенного революционера Марата, написанная им в ванне за минуту до того, как быть убитым Шарлоттой Корде.

Георг незаметно улыбнулся реакции Виктора: тот был чуть ли не испуган перечислением имен, о которых он имел самое смутное представление… а сказать честно, не знал ничего, кроме того что они неслыханно знамениты.

– А почему нет? Люди безгранично доверчивы. Правильно подобранный объект в сочетании с правильно подобранным болваном – и все возможно… А потом, у нас есть гений – мой брат Густав Броннен!

Странно, как быстро человек может переменить род занятий, подумал Виктор. А еще странней: мне кажется, будто я создан для этого… Когда Георг год назад посвящал его в непростое искусство подделки, он не мог избавиться от неприятного чувства: то, чем он собирался заниматься, было не просто нарушением закона, но еще и жульничеством, что делало их предприятие еще более неприглядным. Но очень скоро его сомнения уступили место истинной увлеченности. Ему нравилась азартная охота Георга за поддельными документами, ему импонировали его усилия раздобыть им новые удостоверения личности. Георг к тому же был хороший рисовальщик, не в такой степени, как Виктор, разумеется, но у него было замечательное чувство иллюзии подлинности . Он точно знал, на каких деталях он должен сосредоточиться, потому что понимал, куда в первую очередь критики направляют свой взгляд. Ко всему прочему, Георг был просто чемпионом по части добывания необходимых материалов; он мог бы читать курс «Материаловедение для фальсификаторов».

Но если Георг был непревзойденным профессионалом, то в лице Виктора он нашел самого одаренного ученика, которого только мог вообразить. Виктор преобразился; совершенно новые понятия стали частью его будней. Например, он узнал, что за штука полнописьменный фальсификат: наклеить подлинную марку на конверт и погасить ее поддельной печатью. В исходном материале и конверт, и марка были подлинными, хотя изначально никакого отношения друг к другу не имели; они компоновались в нечто совсем новое, и стоило это новое многократно дороже. Он научился изготавливать водяные знаки, подделывать рельефную и высокую печать, покупать поврежденные марки и реставрировать их, заново гуммировать, гравировать орнаменты и наносить перфорацию.

В сейфе, содержимое которого показывали только самым наивным коллекционерам, поскольку подделывать ценные экспонаты было особенно рискованно, – в этом сейфе хранились жемчужины фирмы: черный пенни с королевой Викторией, письмо с неразделенной парой кирпично-красных французских однофранковиков, классический Брауншвейг-1867 без зубцовки… Георг Хаман говорил, что курс шведских марок очень высок, особенно среди филателистов, близких к партии. Может быть, это имело отношение к расовой влюбленности в своих северных братьев, но скорее всего зависело от мистической ауры вокруг едва ли не самой известной в мире марки: трехшиллинговый желтый банко. Поэтому братья Броннен смонтировали за кассой стенд, названный ими «северное собрание», где были настоящие сокровища: желто-зеленый квартблок по пять эре 1858 года и ультрамариновая 12 эре 1862 года.