Александра Николаенко - Светофор, шушера и другие граждане

Они живут.

Но только она вдруг видит, сел чертененок (два метра на сто кило) ей на шею и поехал: в институт, говорит, – не пойду, работать не пойду, с голоду, небось, не помрем. А станет, говорит (вот какой оказался!), а станет, говорит, мне голодно, то я тебя съем, уж очень ты мне надоела.

Тут она, конечно, в слезы. Она в слезы, а он ее за дверь. Иди, говорит, реви на улицу, а сюда вообще лучше больше не возвращайся, потому что я тебя съем, и точка.

Пошла мать к умному человеку (к священнику Всехсвятского Андрию Кирилловичу) и всю эту историю ему рассказала.

Говорит: «Что мне делать, помогите! Я тут согрешила… Родила я, – говорит, – черта. Любила его, кормила-поила, растила. А он, неблагодарный, вырос, и меня, мать, на улицу прогнал. И говорит, что съест меня, если я вернусь…» И она опять в слезы.

Подумал батюшка, и говорит: «Это вам не сюда, попробуйте лучше в милицию заявление напишите. Только про черта не пишите в заявлении, а что у вас сын вас из дома выгнал, там разберутся».

И на всякий случай окропите сыночка святой водичкой, оно, мол, иногда помогает.

Пошла она в милицию. Рассказала, что как, да что.

И уже с участковым пошли они разбираться.

Пришли, стучат.

Никто, конечно, не открывает, а только из-за дверей чавк и рык доносятся. Страшное дело! И из-под щели мерзкий запах.

Точно скисло что-то нехорошее. (Или протухло.)

Вызвал участковый наряд. Взломали дверь. А тут оно.

Законные представители прямо как стояли в дверях, так и поседели.

Облизнулось оно и на них поперло: здоровенное, рога в потолочную побелку упираются, копытищи, пятак кабаний и клыки (проголодалось, конечно, понятное дело, матери-то долго не было)…

Здорово, говорит, братишки, хорошо, что зашли, сейчас я вас «Ам»!..

Тут бы им и конец, только мать достала из кармана водички, что ей батюшка Андрий дал, и окатила сыночка с рогов до копыт.

Пошла тут такая канитель, такая вонища, такой рык, да сера, да дым повалил…

Что и не пересказать все, что было.

Выгорела, в общем, двухкомнатная, хорошая квартира дотла.

И до сих пор в подъезде и на черной лестнице запах держится.

А вокруг окон и балкона черные пятна, от копоти.

Участковый с нарядом выбежать из квартиры успели.

А мать с сыном оба сгорели.

Хотя…

Кто их, чертей, знает?..

Говорят, в России только две беды: дураки и дороги.

Можно было бы, конечно, возразить автору этих незабвенных строк что-нибудь насчет роста цен на нефть, отвратительных погодных условий: шесть месяцев зима, товарищи! Вот куда это такое годится?!

…Смехотворные пенсии, воровство, кумовство, надувательство, очковтирательство… И пр., и пр., и пр.

Вот и масло, кстати (сливочное), со вчерашнего дня здорово подорожало, и…

Однако не будем сыпать соль на сахар, а в перец не будем добавлять порох.

К тому же этот рассказ как раз относится к категории вышеупомянутых (будь они неладны) дорожных историй.

Итак, однажды…

В один, опять-таки распрекрасный, хмурый и дрянной ноябрьский денек, ближе к вечеру, по улице Рогова, в направлении гаражного товарищества «Москвич» шел Семен Алексеевич Мешочкин, из налогового финансового отдела.

У этого Мешочкина, в гаражном товариществе «Москвич» в гараже № 343 по второй линии, знакомый Гурген с автомойки чинил что-то в Шкоде.

В Шкоде что-то сломалось, заскрежетало, задымило и полилось (закапало).

И вот этот Гурген с автомойки это «что-то» чинил, за недорого. Потому что по гарантии у Шкоды уже вышли все сроки. А в авторемонтном салоне Шкода обошлась бы Семену Алексеевичу как распоследняя Шкода, в смысле, в круглую копеечку.

И вот Семен Алексеевич туда шел, и поскольку ветер со снежными колючками воодушевленно плевался ему в лицо, Семен Алексеевич замотался шарфом до носа, а на глаза опустил козырек. И так он шел себе и шел…

Проклиная все на свете.

И зиму, и дороги, и правительство, и жену; разгильдяя сына, и повышенные тарифы на водоснабжение и свет, и падение рубля, и начальника отдела регулирования, и…

Короче, Мешочкин проклинал все, что удавалось припомнить…

А припомнив, проклясть.

И так он шел и шел.

Топал-топал, и вдруг хрясь! И провалился в раскрытый канализационный люк.

«Ничего себе!» – подумал Семен Алексеевич, как только немного пришел в себя от падения, и огляделся вокруг…

Вокруг царила гулкая и глубокая колодезная тишина. Над головой Семена Алексеевича ледяная ночь распростерла свое таинственное крыло.