Александра Николаенко - Светофор, шушера и другие граждане

На это черт предложил Валентину Семеновичу взять его в «Е» вторым заместителем по спецэффектам, но в этом случае Валентин Семенович горько покачал головой и отказался (он все-таки надеялся принести хоть какую-то пользу родине).

И черт, видимо, зауважал Валентина Семеновича за это, потому что заметно прослезился (не верьте ему!) и полез обниматься. А ведь он, хитрец, был еще вовсе не пьян.

Черти никогда не пьянеют.

Они взяли еще по мясу и еще по графину.

Они чуть посидели молча, покуривая, что-то обдумывая, и продолжили разговор.

У черта оказалась мечта. Черт рассказал, что хочет построить яхту (нет, не какую-нибудь там лодчонку – корабль!), чтобы махнуть когда-нибудь ко всем чертям, на рыбалку, куда-нибудь (черт его знает куда) в Карелию, а главное, без жены!

«Рыбий хвост ей в заусенец!» – сказал вдруг с откровенной горечью черт, и пятачок его перекосился и съежился, точно он съел что-нибудь кислое, и тоскливо свесился.

Валентин Семенович тоже (в смысле мечтал о лодке)…

Он мечтал о лодке (о яхте!), и одна мысль о том, что как ни крути, а вскоре придётся тащиться домой, к своей Галине Борисовне, как там сказал черт? – «Рыбий хвост ей в заусенец», – и есть ее капустные листики, оздоравливаться и, оздоровившись вполне, по самое горло, так и умереть полностью здоровым, без единого осложнения от холестериновых бляшек, без лодки, без яхты, без собаки овчарки, так и не принеся никакой пользы родине, доводила Валентина Семеновича до отчаяния…

Да-да, он чуть не плакал…

И черт чуть не плакал тоже.

Жену черта (вот вам еще одно совпадение, а еще говорят, что не бывает такого!) тоже звали Галина Борисовна.

Тут уж, конечно, наш Валентин Семенович совсем не выдержал и вскричал: «У меня тоже!» И жена черта, конечно, тоже была дама с крепким характером и крутила чертом как хотела. Валентину Семеновичу оставалось только горько и изумленно кивать.

(Детей и у того, и у другого не было.)

Тут Валентин Семенович и хитрый черт посмотрели друга другу в глаза, с полным пониманием и преданностью, как в отражения, и прочли в зрачках друг у друга некую тайную мысль, которая, как оказалось впоследствии, тоже была у них общая.

Как хорошо, что в мире происходят такие встречи! Такие столкновения и пересечения схожих судеб, и существуют такие кафе-закусочные, как наше кафе «Уют» у метро! (Заходите, там все будут очень рады!), где люди (и черти) имеют редкую возможность поговорить по душам, высказаться в полной мере и о чем-то договориться…

А эти двое договорились о чем-то, и дальнейшие события нам сейчас это докажут, полностью, чтобы ни у кого не возникло сомнений.

Было ближе к девяти часам вечера, чем к восьми, когда наши знакомцы, крепко пожав друг другу руки (черт был в черных перчатках, с мехом и хорошего качества, все-таки пиротехника и спецэффекты это вам не НИИ), расстались навсегда, с тем чтобы больше никогда не увидеть друг друга.

Валентин Семенович шел решительно, и решительно не в ту сторону, куда обыкновенно угрюмо плелся в девятом часу.

Он миновал длинный дом с аркой, еще одно кафе «Пчелка», магазин «Тортик», «Продукты» и вскоре был у дома № 34 по этой улице.

Тут Валентин Семенович нырнул в чужой двор, тенью шмыгнул под балконами, подошел к чужому подъезду, набрал чужой домофон, бегом поднялся по чужой черной лестнице и позвонил в чужую квартиру.

Из-за двери Валентин Семенович вежливо, но очень тихо представился другом детства черта, и ему открыла дверь, видимо, чертова жена.

Валентин Семенович приветливо улыбнулся с порога и толкнул женщину обратно в квартиру.

Это мероприятие не заняло у Валентина Семеновича и получаса.

Вернувшись домой с чувством выполненного долга, Валентин Семенович нашел свою Галину Борисовну под балконом.

Скорая помощь еще не подъехала, но ее уже вызвала соседка, на глазах которой произошло несчастье.

Валентин Семенович опустился перед погибшей женой на колени. И заплакал.

От радости.

За Саней пришли на девятый день.

Трое в серых костюмах.

Он стоял в дверях в домашнем халате, банных тапочках с помпонами, сжимал «ружьем» швабру, в ноги опустил, звякнув ручкой эмалированное ведро с мыльной пеной.

Убирался.

Все эти девять дней убирался. Ходил за женой по квартире, мыл полы. Она шлепала босиком, плакала, что ей больно. Оставляла на паркете и плитке уборной ржавые пятна.