Валерий Хайрюзов - Точка возврата

Я хотел расспросить ее о предстоящей поездке, виделась ли она с Катей, но слова не шли, почему-то в своем новом наряде Саяна казалась мне необыкновенно красивой и недоступной.

— Я уже поговорила с мамой. Пусть забирают, — сказала Саяна, выслушав предложение Котова. — Мне покой и безопасность детей дороже каких-то бумажек. — И, кивнув на бутылочку с водой, добавила: — В жизни бывают моменты, когда тонны золота не стоят и стакана воды. И то, и другое может убить, одно — своим отсутствием, другое — избытком. Золото — всего лишь красивый металл и не более. От него человеку нет пользы — одни проблемы. А вот без воды не проживешь. Она, как и любовь, очищает, смывает, лечит, успокаивает. Природной, чистой воды на земле уже почти не осталось. Когда я на уроках говорю, что из Байкала и впадающих в него рек можно зачерпнуть воду и тут же выпить, мне не верят. Вот об этом нужно говорить всем, а не о золоте. Когда нас крестят, то в купели окатывают водой, а не золотым песком. Для здоровья и чистой жизни.

Повернувшись ко мне, Саяна после небольшой паузы неожиданно добавила:

— Я все эти дни думала о тебе. И, пожалуйста, не переживай за меня. С тобой я никого и ничего не боюсь!

— А я и не переживаю, — быстро ответил я, хотя тут же поймал себя на том, что конечно же переживал, только не предполагал, что она сумеет прочитать мои мысли.

— Ты знаешь, режиссерше не понравился мой сценарий, — сообщил я. — Она его забраковала.

— И что? — подняла брови Саяна.

— Я вернул ей аванс.

Говорить Саяне о том, что меня решили использовать как подсадную утку, не хотелось. И что, отказавшись от дальнейшей работы с Потоцкой, я ничего не потерял.

— В Тунке отбывал ссылку будущий польский диктатор Юзеф Пилсудский. Буряты к нему относились хорошо, приносили мясо, грибы, орехи. Чтобы не мерз от сибирской стужи, они ему овчинную шубу подарили. Он вел там свои записи и общался с местными. Потоцкая упорно настаивала, чтобы я включил его в сценарий. А мне будущий польский диктатор, как она сама любит выражаться, был по барабану. Буряты говорят: любая овца должна знать свою кошару. Потоцкая ведет свою игру, мы будем вести свою. Твоя мама была права, когда рассказывала легенду про бегущего лося и налима, — я, улыбаясь, ткнул себе пальцами в лоб. — И плакал я, как тот лось, до тех пор, пока не выплакал два своих верхних глаза. Выплакал, но так и не понял, почему в фильме должен быть Пилсудский. Вот с Торбеевым все понятно, кто платит, тот и заказывает музыку.

— Только заказывают музыку не Торбеевы, а те, кто за ними. И делают это за наши деньги. Для поляков Пилсудский — миф, а мифы имеют свойство воплощаться в реальной жизни. Патриотизм возникает из любви и к ней должен вести. Но любовь не приемлет корысти.

— Потоцкая точно не станет петь, что там наш Сталин любимый живет, — засмеялся я. — Сразу же после приезда из Прудова я ходил в авиакомпанию, которая выполняет рейсы на Байкал. Там генеральным директором работает мой друг, мы с ним вместе создавали авиакомпанию «Иркут». Он следом за мной ушел от Торбеевых в «Сибирь». Представляешь, ему понравился мой сценарий о летчиках и о женщине, которая прыгнула в тайгу. И он предложил мне свою помощь. Деньги мы, говорит, найдем. И со съемочной группой договоримся.

— Ты же никогда не делал фильмы, — засомневалась Саяна.

— В детстве мы вообще ничего не умели делать, — ответил я. — Конечно, надо иметь некоторую наглость, чтобы ввязаться в эту драку.

— Вот с этим у нас проблем нет, — засмеялась Саяна. — Москва — хороший город, здесь слишком много чего оседает. И хорошего, и плохого.

— Но и всплывает. Вот я и решил, надо уехать и посмотреть на себя как бы со стороны. Я хочу доказать себе, что я это могу. Ведь делают это другие.

— Но ты должен осознавать, что тебя может постигнуть неудача.

— Для этого надо начать. Ты, надеюсь, мне поможешь?

— Только своим присутствием, — улыбнувшись, развела руками Саяна. — Завтра мы улетаем.

— Я звонил в Тунку Шувалову. Он ждет вас на аэродроме. Я прилечу следом.

— Ты мне сегодня нравишься как никогда, — вновь рассмеялась Саяна. — Деловой, напористый. Скажи, ты прочел Доржи Банзарова?

— Конечно. Вот послушай, что я нашел у него, — сказал я. — Для того, кто ступает на путь просветления, существует двадцать трудновыполнимых вещей. Трудно бедному быть щедрым, трудно власть имущему не употребить свою власть для удовлетворения своих желаний, трудно не рассердиться, когда оскорбляют. Трудно изучать широко и глубоко. Трудно побороть гордость. Трудно найти хорошего друга. Трудно не спорить о правильном и неправильном. — Я сделал паузу и, вздохнув, продолжил: — Летчики говорят, что в авиации от Полярной звезды идет весь отсчет. И не только в авиации. Северную сторону юрты монголы и буряты считают самым почетным местом. Туда сажают самых именитых и важных гостей. Полярную звезду они считают вершиной мировой горы, пупом неба, осью мирового круговращения. Вот и думаю, от чего мне начать свой отсчет?