Всеволод Бернштейн - Базельский мир

— У себя, — я кивнул на закрытую дверь в гостевую комнату. — Он почти не выходит. Саша, Валя пришла! — крикнул я.

Я заранее предупредил Комина о приходе Валентины. Он лишь пожал плечами, но возражать не стал.

— Пусть отдыхает, — сказала Валентина. — Тебе уже пора? Беги, ни о чем не беспокойся.

Совсем не беспокоиться я не мог. Во время встреч все время поглядывал на экран мобильного телефона, боялся пропустить звонок. Потом сам позвонил, предупредить, что немного задержусь — дел накопилось очень много.

— У нас все хорошо, — сообщила Валя.

— Чем занимаетесь?

— Мы разговариваем, — после некоторой паузы сказала Валя. Голос ее звучал как-то очень серьезно, без тени обычной игривости.

Я отменил еще одну встречу, которая, впрочем, была не особо важной, и поехал домой, но сначала купил игристого вина, фруктов и сладостей из «Шпрюнгли» побаловать Валентину.

Комин и Валя сидели на кухне. Вид у них был такой, словно я вторгся в интимный разговор — Комин нахмурился, а Валя смутилась, чего с ней, кажется, никогда не случалось.

— Все хорошо? — спросил я.

— Все хорошо, — Валя встала и суетливо стала собирать свои вещи.

— Куда ты торопишься? Поужинай с нами! — я тряхнул пакетом. — Тут пирожные, специально для тебя.

— Нет, спасибо, — сказала Валя. — Я поеду, мне надо…

Я посмотрел на Комина. Сделал ему знак, чтобы он тоже поучаствовал в уговорах. Комин отвернулся. Если бы он был полностью здоров, я бы мог подумать, что он злится на меня за то, что приехал слишком рано. Выходит, он был здоровее, чем я предполагал, и я зря отменил встречу. Но кто ж знал!

Я пошел проводить Валентину до станции. Она шла молча и смотрела себе под ноги.

— Как все прошло? — спросил я.

— Хорошо, — сказала она.

— О чем разговаривали?

— Да так, — Валентина шмыгнула носом, на улице было холодно.

— А все-таки?

— Саша мне предложение сделал.

— Какое предложение? — не понял я.

— Выйти за него, какое же еще…

Я остановился, пораженный.

— Серьезно?

— Серьезно, — Валя снова шмыгнула. — Он хочет, чтобы я ему ребенка родила, и не одного, он хочет девочку и мальчика. Чтобы они были такими же красивыми, как я, — Валя мельком взглянула на меня. — Это он так сказал. Он говорит, моя красота — это дар, ее нельзя растрачивать по пустякам. Мне ведь уже тридцать пять лет, — Валя смахнула слезу с ресницы. — Только ты не подумай, — быстро заговорила она, — я его ни к чему такому не подбивала. Думала, посидим, просто поболтаем. А он сказал, что еще тогда, в баре, когда первый раз увидел меня, решил, что я должна стать его женой. Не веришь? — Валя взглянула на меня, глаза ее были красными.

— Верю, — сказал я, все еще не в силах отойти от удивления.

— Он сказал, что дети наши обязательно станут космонавтами, и все человечество скоро улетит в космос, и каждый человек будет жить по тысяче лет, он так интересно рассказывает! Прямо хочется верить, — вздохнула Валя.

— А ты ему что сказала?

— Ну, я про космос мало что знаю…

— Да не про космос! Про замужество!

— А про это… — Валя опустила голову и вздохнула. — А шо я могла сказать? Сказала, что подумаю. Я ж понимаю, это у него от болезни. Хотя так красиво замуж меня еще никто не звал. — Она достала платок. — Знаешь, Вовка, вот мы с тобой обычные люди, копошимся тут чего-то, денег мечтаем заработать, а Саша — он такой… такой космический! Может, от таких людей и надо детей рожать? — Валя засмеялась, вытирая слезы.

Подошел ее поезд.

— Ты меня больше сиделкой к нему не зови, — сказала она уже серьезно. — А то боюсь, не устою. А зачем нам проблемы, правда? — Валя махнула мне рукой и зашла в вагон.

Поезд тронулся, скоро его огни исчезли за поворотом. В свете фонаря плавно летели к земле снежинки. «Снежный космос», подумал я. Постоял еще немного, глядя в черное небо, и пошел домой.

Когда я вернулся, Комин все еще сидел за столом. В руках у него была бутылка игристого вина, которую я принес.

— Покрепче ничего нет?

Увидев мою нерешительность, Комин добавил:

— Не бойся, я уже в норме. С сегодняшнего дня можешь считать меня здоровым.

Я достал виски и стаканы. Разлил по чуть-чуть.

— Ну, за выздоровление? — предложил я.

— Угу, — кивнул Комин.

Мы чокнулись, сделали по маленькому глотку. Помолчали.

— Какие планы? — спросил я.

— Уеду, — сказал Комин.

— Куда, если не секрет?

— Домой, — ответил Комин. — В Одессу. А еще лучше в глушь куда-нибудь, устроюсь учителем в сельскую школу, буду жить на чердаке, как Циолковский. Валентину с собой возьму, если согласится.