Морин Джонсон - Тринадцать маленьких голубых конвертов

В зале стало темнее, но Джинни не могла бы точно сказать, было ли это из-за того, что отключили часть освещения, или из-за густой светлой челки, спадающей ей на глаза. Спереди из-под парика торчали косички, как волосатые щупальца мутанта. Она попыталась засунуть их под парик.

– Как насчет «Dancing Queen»?! – на английском прокричал ведущий. – Или «Mamma Mia»?

Эта идея понравилась толпе, а больше всех радовались австралийцы и японцы. Вдоль края сцены включились мониторы. На них замелькали картинки гор и прогуливающихся парочек.

А затем Джинни услышала первый аккорд. И тут ее озарило.

Они хотят заставить ее петь.

Джинни не поет. Особенно после пяти дней, проведенных с семьей Кнапп. Она никогда не пела. И даже не выходила на сцену.

Ито запел первым, неуклюже вцепившись в микрофон. Он улыбался, но Джинни ощутила неподдельный дух соперничества – Ито хотел победить. Толпа подбадривала его топотом ног и хлопками. Джинни еще раз попыталась отступить на задний план, но ведущий вновь вытолкал ее вперед – туда, где ей хотелось быть меньше всего. Она не будет петь. Нет.

Однако это же Копенгаген. Она стоит на сцене, на ее голове три килограмма синтетических волос. И она собирается петь. Она уже перед микрофоном, и к ней обращены сотни лиц. А потом она услышала звуки.

Джинни запела.

Самым поразительным было то, что ее голос, эхом отражавшийся от стен огромного бара, звучал очень даже неплохо. Возможно, немного нерешительно. Она продолжала петь до тех пор, пока не перехватило дыхание. Закрыв глаза, Джинни отдалась музыке. Прошло мгновение, показавшееся вечностью, и голос ее сорвался.

– А теперь голосуем за победителя! – крикнул ведущий. Возможно, в Дании принято кричать.

Он поднял руку Ито, а затем кивнул толпе, желая узнать ее мнение. Ему аплодировала большая часть зала. Затем ведущий поднял руку Джинни.

Когда они возвращались к столу, Ито все время кланялся ей, а за столом ее приветствовали как королеву. Очевидно, у японцев было много денег, так как они угощали. Тут же появились всевозможные сэндвичи. Пиво текло рекой. Джинни осилила четверть своей кружки. Кэрри выпила две. Эмметт, Беннетт и Найджел умудрились вылакать по три. Джинни не понимала, почему они до сих пор не умерли от алкогольного отравления. На самом деле, казалось, они отлично себя чувствуют.

К двум часам ночи японцы начали проявлять первые признаки комы. После оплаты по счету вся компания вывалилась на улицу. Попрощавшись, Джинни и австралийцы двинулись в сторону метро, но тут кто-то из японцев остановил их.

– Нет, нет, – невнятно произнес он, качая головой. – Так-си. Так-си.

Он сунул руку в карман пиджака, достал пачку аккуратно сложенных евро и вложил их в руку Джинни. Она попыталась вернуть их, но мужчина был настойчив. Это было похоже на ограбление наоборот, и Джинни решила, что лучше уступить. Остальные мужчины размахивали руками, пытаясь остановить такси, и вскоре перед ними выстроился целый ряд машин. Джинни и австралийцам помогли усесться в большое голубое «вольво». Найджел сел спереди, а Эмметт, Беннетт, Джинни и Кэрри забились на широкое заднее кожаное сиденье.

– Я знаю, где мы живем, – задумчиво произнес Эмметт, прислонившись к двери. – Но не знаю, как туда добраться.

Найджел, запинаясь, произнес что-то, его слова прозвучали монотонно. Водитель обернулся и переспросил:

– Проехать круг? Что вы имеете в виду? Вы хотите, чтобы я проехался по району? Вы это пытаетесь сказать?

Кэрри положила голову на плечо Джинни и задремала.

Беннетт решил, что сможет показать дорогу, но так как он был зажат на заднем сиденье в центре, то едва мог что-то разглядеть в окно. Поэтому всякий раз, когда он замечал что-то знакомое, просил водителя повернуть. К сожалению, Беннету казалось знакомым абсолютно все. Аптека. Бар. Маленький магазин с цветами в витрине. Большая церковь. Голубой указатель.

Водитель терпел около получаса, а потом остановился:

– Скажите мне, где вы остановились.

– «Пляжный дом Гиппо», – ответил Беннетт.

– «У Гиппо»? Я знаю, где это. Конечно же знаю. Надо было сразу мне сказать.

Он выехал на дорогу, развернулся и быстро понесся вперед.

– Теперь улицы выглядят знакомо, – широко зевая, заметил Беннетт.

Они добрались до хостела менее чем за пять минут. Поездка обошлась в четыреста крон. Джинни не знала, сколько евро ей дал японец.

– Вот, – сказала она, протягивая деньги ему. – Сдачи не надо.

Она видела, как водитель пересчитывал купюры, пока Кэрри медленно выбиралась из машины. Обернувшись, он одарил ее широкой улыбкой. И Джинни поняла, что дала ему самые большие чаевые в этом году.