Иван Охлобыстин - Записки Изборского клуба

Конечно. В Японии существует православие, есть священники. Люди из страны Восходящего солнца на самом деле на нас очень похожи — такие же максималисты. Поэтому схожесть менталитетов делает конфликт в фильме по-настоящему интересным: с одной стороны это вызывает неподдельное удивление, а с другой, когда ты понимаешь, что все происходящее на экране возможно в действительности, удивляешься еще больше! Наша история интересна не мистическим, а именно человеческим фактором — главный герой отец Николай всего добивается своими усилиями, переживает взлеты и падения, но не разбивается, оставаясь цельной личностью, интересной в любую эпоху, в любой стране.

— В роли отца Николая в фильме «Иерей-сан. Исповедь самурая» снялся известный голливудский актер Кэри-Хироюки Тагава, запомнившийся зрителям своими культовыми отрицательными персонажами. Причем это его первая главная роль, и сразу в таком проекте. Как вы оцениваете его работу?

Да, мы все хорошо помним Кэри по голливудским боевикам, он действительно часть истории кинематографа и удивительно тонкий драматический актер. Уверен, что это было попадание продюсера «в десятку»!

— Как считаете, этот фильм будет интересен за пределами России?

Конечно! Я давно столкнулся с загадочным фактом, что подавляющее большинство европейцев и американцев даже на одну сотую процента не имеют представления, что есть ортодоксия — православие как таковое. Для них это все дикости. Единственный источник, откуда они извлекают информацию о нашей церкви − это фильм по книге «Дракула» Брэма Стокера, где Киану Ривз приползает в какой-то лесной храм, где бородатые бабы в кокошниках. А ведь наша духовная наука на несколько тысяч лет старше, чем то, что они имеют. Логично, когда человек со своей тягой к расшифровке начинает вникать в материал глубже, он все больше и больше увлекается вопросом. Сейчас у них пока туристический, уважительно туристический интерес. Но проходит время, жизнь приоткрывает новые факты, и человек дико удивляется — насколько сильно он ошибался и сколько пропустил. К сожалению, по представлениям многих иностранцев у нас тут «дичь» какая-то — совсем как Мордор у Толкина.

— Ваш прогноз — насколько будет успешен «Иерей-сан. Исповедь самурая»?

Мне фильм очень понравился, глубоко поразил. Но это всегда сложный вопрос для того, кто создает кино. Я всегда боюсь зарекаться заранее. Знаете, бывают парадоксальные штуки, когда все делаешь тычечка в тычечку, как говорится, гвоздик к гвоздику, а не получается сверхидея, потому что она не может быть выражена в интеллектуальном месседже: это нечто такое, что чувствуется только сердцем при просмотре.

Знаете, это как от человека впечатление! Он нравится не потому, что умный или красивый, а потому что рядом с ним есть ощущения комфорта, хочется находиться рядом, жертвовать ради него. Мы проделали большую работу в соавторстве со сценаристом Романом Владыкиным, стараясь насытить проект яркими деталями, дать ему интересную подложку.

Зрителя невозможно обмануть — к концу сеанса он должен расшифровать ту истину, что мы вкладывали. Без этого не бывает кино. Надеюсь, у нас получилось!

— А какая истина?

Я очень хочу, чтобы зритель посмотрел фильм и получил ответ на ваш вопрос. Это сильное кино с сильными эмоциями, повествующее о силе духа!

pravmir.ru 12.11.2015

В каждом русском есть Иван Дурак, но правда в каждом русском есть и Василий Блаженный.

Это противоположные стороны вселенной русской цивилизации.

Но и тот и другой отказываются от здравого смысла, Василий Блаженный в пользу Божью, Иван Дурак в свою.

Данное, весьма спорное сравнение, необходимо для определения мотивации представителей русского мышления, русских — проще говоря.

Врожденное понимание принадлежности к огромной территории и её природе, позволяющее нам балансировать на лезвии, разделяющим мир реальный и мир первозданного хаоса, где определяющим фактором являются первопричины — воля, мужество, правда, любовь.

Именно они заказывают бездне подходящий для этого мир, а не наоборот.

Это всегда чудо. Чудо опьяняющее, лишающее альтернативы всю остальную жизнь. Чудо должное совершиться именно сейчас и ни на секунду позже.

Оттого так задорно рвётся чека гранаты в руке русского солдата, окружённого врагами, оттого так отчаянно любится, вне каких-либо обязательств и даже вопреки им, оттого так сладко плачется на пении «Херувимской» в старом, деревенском храме.