Альберт Егазаров - Чайка

Чубак набрал номер Кривошеева. На том конце долго не снимали трубку, затем старушечий голос сказал: «Кости нет, он на рыбалке, до субботы».

Степану Демьяновичу стало завидно. Надо же, на рыбалке человек. Может и ему… Он встал с кресла, пошел собирать удочки. С полдороги вернулся к телефону…

«Валюха, сделай-ка мне местечко в ветеранской палате, обследоваться хочу по полной форме».

Он почувствовал, как на том конце провода сноха неприязненно, почти брезгливо зыдышала в трубку:

«Опять вы с фокусами, Степан Демьянович. Вы же здоровы, как бык. И далось вам, в постели валяться… (не отвечая, он тяжело сопел в трубку), — сноха замолчала и прислушалась, — ладно, ждите, приеду с работы, тогда и поговорим».

Степан в сердцах бросил трубку на рычаг, по белой пластмассе потек тоненький ручеек трещины.

Ну и чего он дергается, от чего ему, здоровяку, который, кроме как желудочными газами и геморроем, ничем в своей жизни не болел, помирать? Да он по здоровью еще и с молодыми потягается… Чубак задумался, подыскивая в памяти годный экземпляр для сравнения. Какое-то смуглое тело мелькнуло перед глазами, ему стало интересно, что это за экспонат выплыл, и только разглядев курчавую голову, Степан Демьянович понял, что натворил. Это был тот самый насильник из деревни бапенде, крепкий и веселый юноша, скорченный труп которого он видел в проеме хижины для вышаков… Он весь оцепенел, потом миллиметр за миллиметром повернул голову — шея не болела, зато мириады иголочек кололо в руках и ногах. Надо же, так испугаться…

Он снял трубку. Телефонные сигналы были с протяжными хрипами, как при… агонии. Негнущимися пальцами набрал номер снохи. Незнакомым голосом трубка ответила, что Валентины нет. Чубак повернулся к дверному проему и крикнул внука. Никто не отзывался… Еще и еще кричал он. Тишина. Боясь, что сигналы умрут раньше, чем он дозвонится, Степан набрал двузначный номер.

«Умираю», — сообщил он трубке для краткости, назвал адрес и повалился на диван.

«Скорая» приехала через тридцать минут. В состоянии бешенства «умирающий» Степан чуть не смахнул кулаком врача, отборнейшими ругательствами покрыл сестру.

В машине «умирающий» безумно хохотал и грозился всех уволить.

В больнице его поместили в отдельную палату, сняли кардиограмму, повезли на рентген и томограф. Видя вокруг себя суету, Степан улыбался.

Взволнованная и раздосадованная сноха нашла его только под вечер и с клятвенными обещаниями под три расписки забрала его в ветеранскую клинику.

И там его поместили в одиночку с телевизором и торшером для чтения.

За ночь он довел до слез двух медсестер-студенток, пока, наконец, Дежурный врач не решился поставить ему пенсионерку — той, в отличие от девчонок, терять было нечего, и она своим меланхоличным равнодушием к терзаниями экс-полковника несколько его успокоила.

Весь следующий день Степан Демьянович пытался решить сложную для себя дилемму: умирать ему вроде как не от чего, значит нечего и бояться, а он боится, чего тогда? Старухи? Но ее здесь нет, и никто не пустит ее в этот охраняемый от простых смертных госпиталь. А от чего вообще умирают? — вышел на метафизический уровень Чубак. Он знал, от ран и болезней умирают люди. Когда-то он мечтал, чтобы люди умирали от совершенных ими злодеяний. Но он сам же и рассчитал, что это может случиться только в результате полной и окончательной победы социализма во всем мире или же в глухой изоляции от него. Скажем, в африканской деревне, или же в другой, отдельно взятой стране… Такого до сих пор не случилось и в обозримом будущем не предвидится. Получается, ни под одну из этих категорий Степан не попадал, жизнь он прожил честно, долгие годы служил Партии и народу, виниться ему не в чем. Ну а если случались ошибки — не его была на то воля.

«Подумаешь, увлек эту саму Лизу, а что, хорошенькая была, и какая в том вина?» — все чаще и чаще задавал себе Чубак этот вопрос. — «Сама же, по доброй воле… еще и хлопца ее спас, болтлив был не в меру. А за всяких германских асов ответа он не держит. Это пусть разведка асами занимается, он — контр…»

«Ну и хватит, решили и баста», — убеждал себя Степан, уже на слове «баста» зная, что так на самом деле не будет.

«Помещенный со своей виной один на один в замкнутом помещении, виновник проигрывает схватку».

«Сестра! — дико заорал Степан Демьянович. — Сестра!»

«Что случилось, Степан Демьянович?»

«Посиди немного».