Анатолий Курчаткин - Записки экстремиста

Как ввели Магистра, я не заметил. Я только увидел, что он, поддерживаемый под руки двумя людьми, выставив вперед загипсованную ногу, с черным, измятым, осунувшимся лицом уже усаживается на стул сбоку судейского стола, и я бросился к нему из глубины зрительской толпы, растолкав ее в один миг.

– Спокойно! – выступил откуда-то со стороны человек, загораживая мне путь. – Вступать в контакт с подсудимым запрещено. Только с разрешения суда.

Магистр тоже рванулся было ко мне, вскочив со стула, но загипсованная нога мешала, да он и не сделал ни шага – под руки его тут же подхватили его сопровождающие, и дорогу ему точно так же, как мне, заступил вынырнувший неизвестно откуда еще один человек.

Мы обменялись с Магистром взглядами – глаза у него были потухшие, покорные, измученные, и я вернулся в толпу, а он сел обратно на свое место.

Рослого нигде видно не было. Может быть, откуда-нибудь издалека он и наблюдал за судом, но ни за самим судейским столом, ни в зрительской толпе он не присутствовал.

Магистр признался во всем сразу, мгновенно, едва лишь начался суд. Да, хотел сбежать, ответил он. Специально попросился нынче осуществлять канал, чтобы сбежать. Если бы удалось сбежать, то никогда бы уже, естественно, не вернулся…

Из-за шума в цехе слышно было плохо, и всем – и судьям, и Магистру, – чтобы слова их были понятны, приходилось кричать. И еще было невыносимо жарко, все обливались по́том, и у кого не нашлось платков, давно уже почитавшихся у нас великой роскошью, вытирали лица подолами рубах и рукавами.

Я поднял руку:

– У меня вопрос.

– Вообще-то не положено, – ответил председательствующий, – но вам можно. Задавайте.

– Насколько мне известно, – прокричал я, обращаясь к Магистру, – тебя попросили подменить кое-кого заболевшего. Не ты сам захотел, а тебя попросили.

– Нет, это я сам захотел, – бесцветным голосом, с механической заведенностью громко ответил Магистр.

– Если сам, то мне интересно, чем ты мотивировал свою просьбу? Ведь обычно связь осуществляет…

– Вам отвечено! – резко прервал меня председательствующий. – Несущественные вопросы судом не принимаются. – И обратился к Магистру: – Как бы вы сами квалифицировали свой поступок?

– Измена, – тут же, без паузы отозвался Магистр.

– Та-ак! – произнес председательствующий, собираясь, судя по всему, подводить какой-то итог, и вдруг спохватился: – Да! Давайте выслушаем свидетеля. У подсудимого во время производившихся работ был помощник, и это благодаря ему не удался побег!

Парнишке-свидетелю было лет тринадцать, чуть-чуть побольше, чем моему старшему. Видимо, один из наших первенцев, рожденных здесь, зачатый, зачатый незнаемо для своих родителей, еще на земле. Но с какой это стати он оказался в помощниках у Магистра? Детей его возраста мы уже использовали на различных работах, но только на легких, в коллективной форме, и, конечно, не ночью!

Четко и внятно – как в армии согласно уставу, вспомнилось мне из земной жизни, полагалось отвечать командиру – парнишка ответил на все заданные вопросы, рассказав о том, о чем я уже знал: как корзина с Волхвом и Магистром ушла вверх и он, не дождавшись почему-то сверху сигнала о спуске, начал скидывать с лебедки бетонные блоки противовесов, и, только скинул два, корзина полетела вниз…

– У меня вопрос! – снова поднял я руку, когда допрос парнишки был завершен.

– Ну задавайте! – снова разрешил председательствующий.

– У меня вопрос к свидетелю. Меня интересует, как он оказался на индивидуальной работе да еще в ночное время?

– Ответьте, свидетель, – сказал председательствующий.

– Я являюсь членом Детского комитета добровольной помощи Делу, – все так же четко и внятно ответил парнишка, чего нельзя было сказать о сути его ответа.

– Есть такой комитет? – удивился я. – И что из того, что вы состоите его членом?

– Вам отвечено! – не давая парнишке открыть рта, прокричал председательствующий. – Несущественные вопросы судом не принимаются. Идите, свидетель, – отпустил он того. И обратился к зрительской толпе: – Случай, который мы сегодня рассматриваем, особый случай. Подсудимый являлся до самого последнего времени одним из наших руководителей. Мы долго не придавали попыткам и случаям побега должного значения. И зря не придавали! Вы слышали, подсудимый сам назвал себя изменником. А чего заслуживает изменник? Во все века заслуживал?

– Черт! – проговорил рядом со мной голос. Я глянул – это был сменный начальник конвертора, я знал его. – Уже время сталь выпускать!