Алексей Слаповский - Неизвестность

Мы забежали в какую то случайно открытую дверь и побежали наверх. Это был какой то старый но, высокий дом. Там была дверь на чердак. На чердаке были старые матрасы. Мы в них легли и пролежали всю ночь. Обнимались и больше ничего.

Утром нас нашли и вернули опять по домам. Прошла неделя. Мама сказала что, Мария лежит в больнице. Я попросил туда поехать но, она сказала что, туда не пускают. Я не знаю что делать. Папа раньше я считал что, не совсем нормальный но, теперь я думаю что, был как раз нормальный а теперь сошел с ума. Я не знаю что делать. Мне раньше было хорошо а теперь так противно и страшно что, я хочу даже умереть. Я так хочу увидеть Марию что, даже кричу. Мама пугается. Я этого сам не понимаю. Мне кажется что, я просто сижу и думаю а оказывается что, сам в это время кричу. Она прибегает и плачет. Но, тоже не знает что делать.

Ты не поверишь но, я не успел отправить тебе письмо. Отправляю сейчас, но уже с другим событием. Я сидел тут и писал тебе письмо. И ты не поверишь я как раз тебе пишу про Марию и тут как раз в это самое время пришли мама, Анатолий, ее мама и Мария. Они сейчас сидят на кухне и что то говорят. А мы сидим рядом с Марией и я такой счастливый что, мне больше ничего не надо. То есть сейчас не сидим, я быстро дописываю письмо и отправлю. И опять сяду с ней.

Но ты все равно приезжай потому что, я не знаю чем это кончиться.

В записях Н.Т. Смирнова при перепечатке исправлены ошибки и расставлены знаки препинания – для удобства чтения. Сохранены особенности, которые кажутся характерными. Ведь в грамматике и орфографии тоже проявляется личность пишущего, видно его понимание слов и мира.

См. предыдущее примечание. Дальше читатели разберутся сами.

Здесь почему-то не дописано: видимо, Николай не нашел подходящих слов, оставил на потом, да и забыл.

Видимо, имеется в виду деревянная кобура маузера.

Имеются в виду речные ракушки.

Судя по почерку и цвету чернил, записи сделаны не за один раз. Последняя совсем блеклая, еле читается; наверное, чернила были разведены водой.

За этот год нет записей, только стихи. Н.Т. Смирнов, скорее всего, сочинил их порывом, в течение короткого срока. Показал их жене – судя по тому, что некоторые слова подчеркнуты красными учительскими чернилами, исправлены также ошибки. Но эти подчеркивания и исправления – только в первых трех стихотворениях, далее все оставлено в первозданном виде. Как оценила Валентина-Вальтрауд Смирнова-Кессених стихи мужа, неизвестно, но больше Николай Тимофеевич стихов никогда не писал. Однако и записей в этом году не сделал. Возможно, считал сказанное стихами достаточным.

Я вернулся к своей тетради ( нем .).

Принеси воды, пожалуйста.

Имеется в виду Генрих Генрихович Шауфлер (1894–?), военный комиссар Трудовой коммуны Области немцев Поволжья, один из создателей немецких воинских формирований в составе Красной армии; отличался крайней жестокостью при подавлении крестьянских восстаний и проведении продразверстки. В 1920-м был переведен в Москву в соответствии с решением Оргбюро ЦК ВКП(б) от 4 октября 1920 г. о плановой переброске партийных кадров. Так партия уберегала своих самых верных сынов от нарастающего народного гнева. Дальнейшая его судьба неизвестна.

История этой лютеранской церкви примечательна и печально типична. Построенная в 1905–1907 гг. на общинные средства, в 1932 г. она превратилась в клуб. Надпись над алтарем “Ehre Gott in der Höhe” (Слава Богу в Небесах) сменилась на “Die Bühne ist der Spiegel des Lebens” (Сцена – зеркало жизни). В 1939 г. здание было закрыто, в 1943-м там устроили МТС, где работали заключенные из только что устроенной в селе тюрьмы.

Я вздрогнул, увидев это название: ведь я родился в селе Чкаловское, а это и есть Лауб (другие названия: Вейденфельд, Тарлык). Я жил там всего несколько месяцев, потом увезли родители, и всегда меня тянуло посмотреть на это место. И однажды, в начале 2000-х, выбрался из опостылевшей Москвы, поехал. Увидел бескрайнюю пустошь на берегу Волги и два-три десятка домов, некоторые еще довоенные, основательные, на массивных каменных фундаментах. При основании села в 1767 г. там проживало 200 человек, в 1910-м – 3750, в описываемом 1926 г. – 1884 (последствия миграции в Сибирь, а также Гражданской войны и голода). По последней, 2010 г., переписи числилось 298, а проживало, полагаю, и того меньше.