Антон Бильжо - Капсула для копирайтера

Герман кивнул.

– Полет в сторону Сириуса состоится уже 13 октября. Исход его не ясен. Это очень опасная миссия.

Тетя Зоя испуганно глянула на Германа слезящимися глазами.

– Но кто-то должен взять ее на себя.

– На чем же ты полетишь?

– Одноместный космический корабль «Зигфрид», оснащенный скафандрами нового типа – Грани.

– Грани? Конь Зигфрида.

– Наверно.

Она снова что-то записала. Герман наклонился и открыл портфель, который принес с собой. В нем была стопка бумаг. Он положил ее на стол.

– Вот, тетя Зоя. Я бы хотел, чтобы вы отдали это отцу. Тут записи. Мои видения, откровения, наброски романа. Все это может оказаться бесценным в будущем. Помните, как вы попросили меня поклясться на Дельфийском Оракуле, что я не предам свой дар?

Она нежно улыбнулась, склонила голову, вспоминая.

– Я не предал. Это же было где-то здесь, да?..

Зоя Ильинична приняла архив Германа, встала и засеменила в гостиную. Герман двинулся за ней. Он хорошо помнил то место. Именно здесь маленький кудрявый Пророк читал стихотворение про зайца. Альбом с семейными фотографиями, который листал в тот момент отец, все еще лежал на столике рядом с креслом. Та же красная пыльная штора тряпкой висела на окне. Кажется, с тех пор тетя Зоя не передвинула ни одной вещи.

Из гостиной Третьяковская зашла в небольшую спальню, где концентрация ментола была самой сильной. Она заботливо уложила архив племянника под стол, где были свалены и ее собственные исписанные листы.

– Удачи вам, – сказал неопределенно Герман, имея в виду не только ее работу, но и некое всеобщее будущее.

Прежде чем выйти из гостиной, он на секунду остановился.

«Белый заяц пускай не заметен в снегу, – прошептал, вспоминая слова. – Но позже по следам его ты все поймешь».

На кухне лежал оброненный тетей по-осеннему желтый лист. Пока она возилась в спальне, он прочитал самую последнюю ее запись:

«Антон из Петербурга стал космонавтом. Он должен спасти человечество, благодаря ордену иоаннитов».

– Герман, хорошо, отлично, мне очень понравилось, что ты именно так, с достоинством, без какого-то надрыва, все это говоришь, но надо бы ритма добавить. Чуть бодрее. – Петр сидел на небольшой стриженой полянке в режиссерском складном кресле, по-американски закинув ногу на ногу и шевелил мини-сапожком Hugo Boss. Говоря, он быстро забрасывал в рот элементы сухой смеси (кешью, миндаль, лесной орех, сухофрукты), лежавшей на блюде, которое принесла и поставила на маленький столик не поднимающая глаз горничная в похожем на школьное коричневом платье, кокошнике и фартучке. – Кто ты, Герман?

Пророк пожал плечами.

– Ты уверенный в себе, позитивный космонавт. Ты Ричард Брэнсон! Не забывай, это немного шоу. Тебя должно переть. Больше драйва! Сейчас этого по-прежнему нет.

В отличие от Третьяковского, Петр излучал энергию: встал, вытер ладони о штаны нового костюма от Пола Смита (с серебристым отливом и поганками на подкладке), прошелся перед фасадом своего кирпичного куба с большими окнами.

– Я делаю как могу, Петр.

Тот аж взвился:

– Прошу тебя, никогда этого больше не говори! Ты уже делаешь невозможное. И мы верим, что ты сможешь сделать еще больше…

Петр успокаивался – ходил взад и вперед, бросая на Германа страстные взгляды. Герман грозно сощурился, как Пирс Броснан, сложил руки на груди, слегка расставил ноги, пытаясь задействовать зрелое моджо.

Трижды он надевал пиджак Mexx, крокодиловые лофтеры и платок Hermes в надежде, что на сей раз Петру понравится презентация и они все-таки доедут до магистра. Трижды, сжав зубы, он преодолевал пятнадцать километров Горьковского шоссе на своей вонючей Tigra. Трижды наслаждался прозрачной гармонией простых форм поселка таунхаусов с его кладбищенской упорядоченностью. Трижды открывал старый МакПро, где в программе keynote была собрана простая, но трогательная презентация.

Три дня назад – то есть если сегодня третье, то какого? – первого числа Магнитский позвонил Герману, чтобы сообщить – орден проанализировал результаты его медицинского тестирования. Магистр усомнился в правильности гипотезы Петра относительно Германа.

– Сейчас такое время, когда нужно все всем доказывать, – говорил по телефону хорохорящийся Магнитский. – Ничего еще не потеряно, прорвемся. Но тебе придется убедить Колотилова, а для этого понадобится презентация, продающая тебя как пророка. К сожалению, правила для всех одни. Но я готов тратить на это время. Я тебя прокурирую.