Геннадий Николаев - Вещие сны тихого психа

Следующий «кирпичик» моей будущей книги — Третий закон Ньютона, сформулированный великим ученым в своей «Принципии» в 1687 году. Сэр Исаак Ньютон теоретически обосновал постулат, утверждавший, что каждое действие вызывает противоположное по направлению равное противодействие, «равную реакцию». Позднее постулату было дано утилитарное название: «Закон непреднамеренных последствий». Закон этот стал широко использоваться в чисто политических целях, скажем, при обсуждении в парламенте вопросов, касающихся расширения прав человека, мер по борьбе с бедностью. Противники либеральных реформ объясняли свою позицию с точки зрения ньютоновского закона «равной реакции», пугая «непреднамеренными последствиями», за что на веки вечные были прозваны «реакционерами». Но апогеем социального использования Третьего закона Ньютона можно назвать «формулу», предложенную (всерьез!) английским логиком, философом и математиком Альфредом Нортом Уайтхедом (1861–1947): «Настоящий прогресс приносят цивилизации те процессы, которые чуть ли не разрушают общества, в которых совершаются». Иными словами, большое Добро можно получить лишь совершив столь же большое Зло (!). По закону «равной реакции»… На первый взгляд, чудовищно! Однако Третий закон — увы, ЗАКОН ПРИРОДЫ. Социальная сфера — часть ПРИРОДЫ, следовательно, и там всё подчиняется ему, как, впрочем, и везде. Итак, всё СУЩЕЕ может находиться в состоянии равновесия лишь в том случае, когда Действие и Противодействие взаимно уравновешены. В сфере нравственной жизни это означает: Добро вознаграждается Злом, а Зло наказывается Добром. Вроде бы парадокс, но это — объективно существующий закон, подтверждаемый многочисленными фактами на протяжении всей истории человечества. Изменить закон природы невозможно, можно лишь, поняв его, изменить свое поведение, дабы свести к минимуму нежелательную обратную реакцию от наших добрых и злых дел. Главный вопрос, возникающий при современных чудовищных возможностях творить Зло и Добро, — как совместить нравственный закон о благе Добра и неприятии Зла, если одно порождает другое? Не делать ни Зла, ни Добра? Значит, не жить? А нельзя ли каким-нибудь способом перехитрить неумолимый Рок и отвести «наказание» за Добро на те силы, что творят Зло, а «награду» за Зло отдать тем, кто творит Добро? Возможна ли некая «качающаяся система»? Ведь абсолютного Добра, как и абсолютного Зла, не существует. Нет ли такой нравственной позиции, которая помогала бы находить, пусть сложный, извилистый путь между обоюдоострыми ножами гильотины? Не карать убийц? Не применять силу против агрессоров? Не давать сдачи хулигану и бандиту, надеясь, что их в будущем Рок «накажет» Добром?! Да я сам же первый дал по морде Валентину за его, мягко говоря, подлость, а точнее — покушение на жизнь человека, который его любил и всячески ему помогал. Как ни печально, но поведение Валентина вполне соответствует «закону непреднамеренных последствий» гениального Ньютона… Абсурд, тупик, предмет для размышлений…

Размышления эти — всего лишь попытка осмыслить свою собственную жизнь, понять причины исходя из следствий (последствий), почему, каким образом благие намерения заканчивались столь печально. Неужели это тоже Закон Природы?!

До сих пор не могу понять, как могла произойти такая, как любил выражаться генерал Баржуков, катавасия. Когда я сел в такси и мы с немецким шофером покатили сначала на вокзал, а потом, по моей просьбе, должны были отправиться в аэропорт, вот тут что-то «выпало» из памяти. Вместо аэропорта я очутился в помещении полиции, и меня, как субчика-голубчика, на полицейской машине с включенной мигалкой доставили обратно в психушку, в палату к безмятежно спавшему Францу! Чемодан с моими шмутками (главное, с тетрадями) услужливо поставили возле койки.

Поразительно: ведь я уже летел в самолете, уже подлетал к Москве, видел эти заснеженные поля и хвойные леса Подмосковья! Был у Папы дома, разговаривал с Ольгой Викторовной и Галей… Интересно, что скажет обо всей этой странной истории доктор Герштейн…

Заснуть я, естественно, не смог. Да уже и не было смысла — сквозь стеклянные блоки окна узорчато-замысловато пробивался свет начинающегося дня. Я приоткрыл фрамугу, встал на мой привинченный к полу стул и, вытянув шею, как тоскующий по воле кот, стал жадно вдыхать прохладный свежий воздух утраченной свободы.

И вдруг до меня отчетливо донесся заунывный, хватающий за душу голос муэдзина. Я замер, вслушиваясь в гортанное пение, призывавшее всех мусульман округи к утренней молитве. По качеству звука я понял, что это звучат динамики, значит, и у мусульман процесс не стоит на месте, используют магнитофон, динамики, экономят на муэдзине… Но откуда эти звуки? Разве где-то поблизости есть минарет? Турок в нашем городке много — три волны: приглашенные после войны восстанавливать разрушенную Германию, их дети и родственники, и, наконец, курды, как беженцы, политэмигранты по квоте ООН. Турки, в принципе, мне нравились все, без различия их политических и религиозных пристрастий. Это были трудолюбивые люди, честные в бытовом отношении, правда, чуть крикливые, излишне эмоциональные, но беззлобные, усердные, услужливые. Великие труженики и мастера! То, как они работали, не могло не вызвать чувства уважения. Но муэздзин! Они привезли с собой не только свои одежды, обычаи, но и веру! Значит, вера не есть нечто географическое, а — внутреннее, в человеке! И религия — не некое временное помутнение рассудка, а этап в истории человечества, который не обойти, не изменить, лишь терпеливо пройти вместе с верующими! Пока вера сама собой не исчерпает себя в сознании людей… Господи, как еще глубоко мы сидим! И где он, «свет в конце туннеля»? Да и что лучше жить без веры в нечто высшее или сотворить Бога из самого себя? Не слишком ли много окажется «богов»…