Этери Чаландзия - Архитектор снов

Майя миновала темный коридор, толкнула дверь, вошла в комнату и упала на кровать. Зис, на которого на входе обрушились пустые кофры из-под штативов, замешкался.

– Чего ты ее слушаешь? – донесся до Майи его голос. – Она два года не работает, настрочила пятнадцать жалоб на соседей, влезла в два разбирательства, нашла адрес международного суда, будет писать донос на то, что за стеной бульдог храпит по ночам. Она же ненормальная. Ты слышишь? Майя…

Зис отбросил прицепившиеся к нему кофры и шагнул в спальню. Майя лежала на кровати, откинувшись на спину, и рыдала, закрыв лицо ладонями.

– Майя…– растеряно встал на пороге Зис.

– Где ты был? – простонала она из-под ладоней. – Сколько можно? Тебя все время нет… Уже столько дней. Телефон не отвечает…

– Майя…

Зис вошел в комнату, склонился над ней и сжал в объятиях это хрупкое, сотрясающееся от рыданий тело.

–Я звоню тебе, а тебя нет!… Все время нет. Почему? Ну почему?!

Если бы Зис приехал всего на пару минут позже, наверняка Майя отвела бы душу на Лилианне. Если бы он был дома, когда Майя позвонила в его дверь, возможно, ничего не случилось бы. Если бы он не заболел и все эти дни был с ней… Чего гадать. У Майи в душе, как в музыкальном инструменте, были натянуты и перетянуты все струны. Они готовы были лопнуть, а она сама – взорваться. Она и взорвалась у него в руках.

Майя так билась в его объятьях, что Зис ослабил хватку. А он еще с жалостью всегда смотрел на эти тонкие ручки… Зря жалел. Майя наотмашь хлестала его по голове и плечам, беспорядочно нанося сильные удары, и ему оставалось только придерживать ее, следя за тем, чтобы она не упала и не покалечилась, и давая выйти наружу накипевшим в ней слезам и гневу.

– Я здесь. Я с тобой, все хорошо… – повторял он под градом тумаков, надеясь на то, что она скоро выдохнется, волна напряжения спадет, и он сможет хоть раз вздохнуть полной грудью.

Вскоре Майя действительно устала, ярость отступила, удары ослабли, и она расплакалась совсем другими слезами. Злость ушла, она ревела, как несчастный обиженный ребенок, прильнув к Зису и спрятав лицо у него на груди.

– Ну, все, все, успокойся, все хорошо, я с тобой, – повторял Зис, обнимая ее и поглаживая по голове.

Он взял ее лицо в ладони, приподнял, оттер слезы, и вдруг, всматриваясь в ее черты, он понял, что все, это предел. Вот она вся – его Майя, совсем рядом, в его руках… Кровь забилась в отяжелевших ладонях. Он не мог оторваться от нее. От ее мокрых щек, пунцовых губ, припухших от слез глаз…

Майя заметила перемену в одно мгновение произошедшую с Зисом. Сначала она била его, и плакала, и чувствовала, как он придерживает ее, чтобы она не упала и не покалечилась. Потом она устала, сникла, на смену бешенству пришла обида, она зарыдала, как ребенок и уткнулась носом в майку Зиса, пропитанную таким вкусным, таким знакомым запахом. Он, обескураженный ее атакой, обнимал, успокаивает ее, поглаживал по голове, шептал что-то на ухо, но вдруг в какой-то момент она поняла, что все изменилось. И чем дольше они оба молчали и не могли глаз отвести друг от друга, тем дальше уносила их эта волна, которая сначала подхватила Зиса, а теперь и ее.

Зис задержал дыхание. На смену нежности пришла такая страсть, что он испугался, что сделает ей больно. Майя и правда вскрикнула, когда он сжал ее в объятиях и привлек к себе. Но у Зиса от этого тихого полукрика-полустона только потемнело в глазах. Теперь он, наверное, уже не смог бы остановиться.

Но Майя и не хотела, чтобы он останавливался. Она поняла, какую силу высвободила своей беспомощностью. Слезы еще блестели у нее на глазах, но ее тело уже выгнулось, она тянулась к нему, ее губы дрожали, ладони уже совсем иначе охватывали его плечи. Она почувствовала, что на смену его нежности пришла такая страсть, что он боится сделать ей больно. Но это ее не пугало. Внутри ее тела сжалась мощная пружина желания, и только в его силах было высвободить ее. Промедление было сладостным и мучительным. И, когда он одним рывком, почти грубо, привлек ее к себе, она вскрикнула. Но это не был знак к отступлению, это был призывный крик…

Зис, задохнувшись, на мгновение отпустил ее. Он словно выпил ее всю через ее губы и дал ей напиться своими. В уголке ее рта плоть треснула, он ощущал солоноватый привкус крови, видел заалевшую каплю, выступившую на коже. Он дотронулся до крошечной ранки. Пальцами, губами, языком… Она запрокинула голову. Он приник к ее шее. Вдруг он понял, какую силу высвобождает ее беспомощность.