Яков Миронов - Он пришел. Книга первая

Площадь публичной казни была устроена перед высокими стенами дворца царя Дамаска. Перед каждой казнью за воротами этой площади выстраивались длинные очереди любопытных людей. Все они жаждали насладиться видом живого спектакля – смерти приговоренного к казни. Никто из них не скупился для приобретения входного билета. В тот день не хватило билетов для всех желающих. И вот! Произошло чудо! Аврам, сын Тераха, не сгорел в раскаленной печи. Наоборот! Все пребывающие в этот момент на месте казни слышали спокойный голос Аврама, исходящий из горла огненной печи, к которой уже никто не мог подойти и подбросить дрова. Огонь стал живым и усиливался сам по себе, без человеческой помощи. Глиняная печь от силы огня стала прозрачной, словно стекло, и жар пламени породил четкое видение. В центре чаши обозначался силуэт сидящего Аврама, но там же присутствовала и другая тень, которая двигалась по кругу. Видимо, они беседовали друг с другом.

Из толпы людей, завороженной происходящим чудом, вышли ходоки, разнося весть о происходящем во все стороны от Дамаска из Ура халдейского. И к большому городу стали стекаться живые реки человеческих душ, чтобы убедиться в правоте говорящих о чуде, не умещающемся в человеческом разуме.

На площади публичных казней стояла тишина. Никто не помышлял сказать ни единого слова. Все, затаив дыхание, прислушивались к словам, выходящим из горла раскаленной до прозрачности печи. Аврам, сын Тераха, сына Сруга, говорил в обращении к другому силуэту, находящемуся в той же печи: «Ты утверждаешь, что у Всесильного Бога много имен! Какие Они, Его Имена и что предначертано Всесильным Богом для будущих поколений??» Никто не слышал слов «другого», но вскоре Аврам продолжил: «То, что я сделал с идолами своего отца Тераха, было обдумано мною не в один день. Но я убедился в том, что если земля и небеса не могут называть себя богами, тогда абсолютная истина в том, что изделия рук человеческих ни под каким-либо предлогом не имеют права называться богами. Нет в них жизни, а значит, и нет у них никакой власти над людьми и над всеми живыми и неживыми мирами». Снова продолжительное молчание, а затем все тот же спокойный и уравновешенный голос Аврама продолжил: «Власть имущие берут взятки от своих советников и закрывают глаза на бесчеловечный произвол по отношению к тем, кто на них работает, и тем более к тем, кто им принадлежит, как вещь, – и через некоторое время заговорил вновь: – Я признаю власть Всесильного Бога, как могущество в Единоправии и в Единосуществовании над всеми творениями и всеми созданиями. Каждый, кто пребывает в разуме и надеется на произведение рук своих или на вышестоящего человека, допускает неисправимую ошибку и затягивает в смертельную ловушку всех остальных, которые ему доверяют во многом благодаря его имени». После этого Аврам, сын Тераха, не произнес ни единого слова и не вставал с колен до самого последнего мига пребывания в этой раскаленной глиняной печи. Семь дней не затихал огонь. Семь дней и семь ночей прибывали люди из других городов, чтобы полюбоваться чудом. На восьмой день от начала казни не выдержала печь силы огня и, треснув, рассыпалась на мелкие части и превратилась в пыль. В этот же день огонь потерял свою силу и, потухнув, даже не обдал дымом одежду Аврама. Лишь одно изменение легло на волосы этого человека – они стали белыми, словно падающий с небес снег.

За всем происходящим в этот момент на площади публичных казней в Дамаске наблюдал не только народ, собравшийся поглядеть на чудо в печи, сам царь Вавилона находился во встревоженном нетерпении, ожидая окончания этой казни.

В тот момент, когда неумолимый страшной силы огонь потерял свою силу, а затем исчез совсем, вокруг сидящего в центре бывшей печи Аврама встали по кругу личные телохранители царя. Старший из них подошел к Авраму и сказал: «Пусть простит нас Аврам, сын Тераха, за все, что ты претерпел от нас ранее! Потому что мы не имеем права на невыполнение повеления нашего властелина. Теперь позволь сопроводить тебя к царю. Царь Вавилона ожидает тебя для беседы с тобой. Не откажи нам в этой просьбе и проследуй вместе с нами к нашему господину! Ты приобрел уважение в глазах нашего царя».

Не поднимая головы, отвечал Аврам: «Уважение в глазах вашего царя приобрел не человек, приговоренный к смерти через сожжение, а человек, вышедший из огня невредимым благодаря милости Господа Бога Всесильного, Царя всех царей. Поэтому! Иди к твоему царю и скажи ему, так, мол, и так, но Аврам, сын Тераха, не может подняться к его величеству из-за того, что отсидел ноги за время пребывания в этой теплой печи, и потому, если не затруднит вашего царя, тогда пусть он проявит милость свою и спустится к человеку, приговоренному к смертной казни за надругательство над обожженной глиной и кусками дерева, из которых были вылеплены и выточены человеческими руками ваши божества, по слову вашего царя приносящие в жертву детей мужеского и женского пола». После сказанного Аврам замолчал, продолжая сидеть, не поднимая головы, на том же месте.