Филимон Сергеев - Идущий от солнца

– Ваня, прости… Назвав тебя подранком, я не хотела тебя обидеть, – неожиданно оборвала его Вера, извиняясь за неудачное сравнение.

– Ничего, Верушка, ничего. Я все стерплю, все… Поможет мне Солнце. А сейчас я очень хочу есть. – Иван раздвинул кусты можжевельника и, подойдя к подстреленным косачам, которые уже перестали порхаться и притихли, посмотрел на небо. Звезды загорались и таяли над почерневшим от сумерек лесом. Неподстреленные косачи взлетели высоко над соснами, и в густом, ароматном до одури воздухе повисла какая-то душераздирающая таинственная тишина, похожая на тишину лунного затмения, когда все наблюдают и задумчиво молчат, понимая, что космос показывает свою неуправляемую силу, независимую от людей.

– По всем приметам природа опять готовит беду, – тихо сказал Иван. – И виной этих потрясений все тот же человек. Ты посмотри на ржавые, словно выгоревшие кусты морошки! Это натворили кислотные, а может быть, и радиационные осадки. Сейчас еще плохо видно, а завтра ты поймешь, сколько гадости делает человек. Он забыл, что в первую очередь надо привести в порядок озоновый слой и только потом брать от Земли то, что она дает. Нельзя вытряхивать из нее душу.

– Значит, у нашей земной природы, так же как и у солнца, тоже есть душа?

– Конечно есть! И доверяет она, по всей видимости, больше солнцу, чем человеку. Потому что разум человека порой как мыльный пузырь – сегодня он летит неизвестно куда, обещая нам космические перемены, а завтра лопается, оставляя после себя какую-нибудь дрянь.

Иван собирал подстреленных косачей за клюв, потряхивая тушку каждого и определяя тем самым возраст птицы.

– Самому старшему семь лет, – строго сказал он. – Здесь они живут дольше, чем в других местах, потому что море ягод, почек, цветов.

– Как ты определяешь их возраст? – поинтересовалась Вера.

– У старой птицы клюв плотный. Он хорошо держит тушку, когда птицу возьмешь за клюв, даже не трещит внутри. А у молодой потрескивает и ломается – со знанием дела пояснил Иван. – Пойдем ужинать. Меня уже качает от голода.

– Меня тоже.

Хотя отец Веры был охотником и не раз водил ее в лес еще пацанкой, но такой вкусный суп из боровой дичи она ела впервые. От мяса шел запах, похожий на запах земляники, а бульон напоминал дурманное дыхание сосны в пору цветения.

– Самого крупного косача оставим спецназовцу. Парню надо поскорей поправляться, впереди у него…

– Что у него впереди? – перебила его Вера.

– Не знаю, – тяжело вздохнул Иван, опуская ржаные сухари в алюминиевую кружку с бульоном. – Что с ним будет дальше?.. Не знаю. Может, появится еще один вертолет. Не знаю. Но в брусничное суземье я его не возьму..

– Почему?

– Он не созрел для солнечной неоскверненной обители, в которую я веду тебя, мое маленькое счастье.

– Ваня, повтори эти слова еще раз.

– Ты мое маленькое счастье, которое очень трудно поменять на большое.

– А большое счастье кто?

– Большое счастье это мое солнце, которое подарило мне родник вечности и общение с духами людей всех Вселенных. Среди них есть такие, о которых я мечтал только в детстве, когда учился в школе. От их идей у меня и сейчас мурашки по коже. Особенно от рассуждений греческих философов.

– Интересно, от каких?

– Однажды у родника я услышал голос Платона.

– Кого?

– Платона, древнегреческого философа.

– Боже мой!

– Я был счастлив.

– Чему?

– Он поделился со мной своими сокровенными мыслями.

– Какими?

– О том, что познание окружающего нас мира – это просто воспоминания души об идеях, которые она уже знала до соединения со своим телом.

– Ну и что?

– Ничего. Но благодаря мыслям Платона я стал доверяться своей интуиции, которая мне подсказывает, как жить и в какую сторону идти дальше.

– Я не общалась с Платоном, но поступаю так же.

– Потому что в душе твоей уже заложено такое желание.

– Может быть.

– Верушка! В нас заложено столько… Уму непостижимо! Разве я когда-то думал, что откажусь от карьеры менеджера и займусь звездами. Разве я предполагал, что солнце поставит передо мной такую сверхзадачу, которая будет преследовать меня днем и ночью.

– Какую сверхзадачу?

– Почти мистическую, но очень нужную, необходимую…

– Какую, Ваня?

– Как разрушить частный эгоизм людей и соединить их дух в общие идеалы всего человечества.

– Ваня, это фантастика.

– Но я увлечен этой идеей бескорыстно, преданно. Я готов многим пожертвовать ради выполнения этой задачи, вплоть до нищеты и потери всяческих благ. А ведь магазин, куда меня зовет депутатка, имеет большой оборот и выход на европейский рынок. Деньги там растут, как грибы в брусничном суземье. Она и сейчас шлет мне письма, надеясь, что я живой.