Ян Росс - Челленджер

– Это мухлёж! – Ирис оборачивается, требуя восстановить справедливость.

– Восемь, – давясь со смеху, я делаю вид, что не замечаю укоризненных взглядов.

– Дррр, дррр.

– Брейк, – провозглашаю я. – Три-ноль, в пользу Стива, то есть в мою.

– Нечестный ход! – настаивает Ирис, скорчив обиженную гримасу. – Рефери, я требую рассмотрения данного нарушения на судейской комиссии.

– Хорошо, Арик, не кипятись, будем переигрывать, – я грожу Стиву вилкой. – Смотри у меня – первое предупреждение.

Стив, деланно смутившись, скалится своей проделке и хитро посматривает на Ирис.

– Ну что, готовы?

И тут принимается трезвонить мой телефон. Я кошусь на экран, затем встречаюсь взглядом с Ирис, потом со Стивом, и мы дружно покатываемся со смеху.

– Дррр, дррр, – делает Ариэль.

Все хохочут, включая Татьяну, а я, держа мобильник в вытянутой руке, шепчу сквозь слезы:

– Не-не… не могу… Я не в состоянии…

– Дррр, дррр, – делает Ариэль.

Веселье достигает критической отметки, на пол летит задетая чьим-то локтем ложка, и на нас уже начинают оборачиваться.

– Дррр, дррр, – делает Ариэль.

– Ты же сказал, – внезапно посерьёзнев, встревает Таня-Марина, – что это нечестный приём?!

– Дррр, дррр, – делает Ариэль.

– Это в нашей игре – нечестный, – с трудом выговариваю я, – а с настоящим Ариэлем – только так!

– Дррр… др… – жалобно делает Ариэль и затихает.

– Не, ну вот что ты творишь?

– В каком смысле?

– Вот именно, я о смысле. Чем ты вообще занимаешься?

– Работаю в хай-теке.

– И что? Какой в этом толк? Это, типа, круто? Бабки зашибаешь?

– Толк? Ну как! Я это… эм… разрабатываю медоборудование, чтобы лечить людей, спасать человечество от…

– Кого спасать? От кого?

– От смерти… Спасаю людей от смерти, разве есть более благородное ремесло?

– "Спасать человечество", "благородное ремесло", "лечить от смерти", – передразнила Майя. – Это лозунги. Бессмысленное сотрясение воздуха. Отмазки, которые ты сочинил, чтобы не думать о том, о чём действительно стоит задуматься, пока не поздно.

– Неужели! И о чём же стоит задуматься?

– О том, что ты порешь херню. Ты что – Мать Тереза? Махатма Ганди? Самого себя спасать нужно, а ты слепо следуешь чужим установкам, воображая, что это круто. И не просто круто, а "благородно"! Это наживка, которую ты добровольно заглатываешь, даже не замечая крючка.

– Какого ещё крючка?

– Того самого, который заставляет вновь и вновь идти в никому не нужный бой, лишь бы не оглядываться, не думать о том, что с тобой происходит. Опомнись! Где в этом настоящий Илья? Его нет. Ты ослик, бегущий за морковкой. Суетишься, мечешься, стараясь исполнить то, что велели мама с папой. Жить, работать и учиться, как завещал великий Ленин. Тебе тридцать три года, а ты, будто заведённый, никак не можешь остановиться. К чему всё это? Четыре степени, охренеть!

– Ну да, я и сам это ощутил в какой-то момент… бросил, уехал…

– И что из этого вышло? Оглянись, ты в том же болоте. Снова в хай-теке, со всеми своими понтами и лозунгами. Вон ты пишешь, как ставишь раком Ариэля…

– А что, не смешно?

– Нет. Не смешно, а грустно. В этой ситуации смешон ты. Нет никакого Ариэля, ты сам ставишь себя раком и радуешься, словно ребёнок. Это театр одного актёра, который поочерёдно исполняет все роли, и сам же является единственным зрителем.

– Ну… как так – нет Ариэля? Давай без этой твоей эзотерики. И потом, можно подумать, у меня есть выбор…

– Конечно есть. Ты что, в тюрьме? Да пусть бы и так, есть множество способов это воспринимать. Бесчисленное количество вариантов в любой ситуации, но ты почему-то неизменно выбираешь быть либо Ариэлем, либо анти-Ариэлем. Что, собственно, одно и то же – что совой об сосну, что сосной об сову.

– Как одно и то же?! – возмутился я. – Я воин. Я долгое время был сдержан и терпелив, но теперь пришёл мой черёд. Настал час возмездия.