Роушин Мини - То, что нас объединяет

Удачной тебе готовки и всего самого хорошего!

Сара!

Напрасно ты боишься меня обидеть. Поверь, шкура у меня как у носорога. Думаю, ты уже поняла – я всегда пишу то, что думаю. И это вызывает массу откликов, начиная от вежливых (вроде твоего) и заканчивая весьма оскорбительными (все остальные). По правде говоря, я просто не обращаю на это внимания.

Спасибо за новые рецепты. Запеканка получилась на редкость удачной, так что теперь она прочно войдет в мое меню. Фрикадельки немножко развалились, но с томатным соусом вышло очень даже ничего. До сих пор не могу поверить, что сама готовлю еду – причем вполне съедобную. И кстати, раз уж я втянулась в это дело, не могла бы ты прислать мне какой-нибудь рецептик из белой рыбы? В любом случае это будет полезней, чем та унылая треска, которую готовят в местной забегаловке.

Еще раз спасибо,

P.S. До сих пор чувствую себя неловко из-за того, что сподвигла тебя разорвать рукопись. Может, тебе стоит еще раз попробовать свои силы в этой области? Было бы желание, а мое мнение – дело десятое.

Обои в спальне действовали ей на нервы. И как только ее угораздило выбрать этот рисунок? Идиотские ромашки сиреневого и голубого оттенков в обрамлении золотистых завитков. Тогда, в 1977-м, это казалось необычайно смелым и стильным. Впрочем, она могла бы немного обновить рисунок, добавив к обоям бордюр (как это сделала у себя Кристина), но ее уже тошнило от этой помпезности.

Сара попыталась вспомнить те времена, когда она выбирала обои. А было это, ни много ни мало, шесть лет назад. Сара в своем новом статусе жены энергично взялась за дом Нила, который, как по волшебству, стал их общим домом. Помнила, как выбирала занавески для гостиной, перебирала и перетряхивала содержимое кухонных шкафчиков, меняла древний пылесос на новую модель. Она вышвырнула на помойку бессчетное количество пустых банок и бутылок, которые гнездились под лестницей с незапамятных времен.

Она отчетливо помнила каждую деталь, но все будто выцвело, лишившись эмоциональной основы. Сара не могла припомнить, на что похоже безоблачное счастье, и уже не верила, что когда-нибудь снова станет счастливой.

«Вам не нужно больше оставаться в постели, – сказал ей доктор. – Даже лучше, если вы начнете понемногу расхаживаться». Но у Сары не было ни малейшего желания вставать. Да и ради чего? Куда проще лежать и тихо ненавидеть обои.

«Может, попытаемся еще раз? – шепнул Нил прошлой ночью, когда они лежали бок о бок, даже не прикасаясь друг к другу. – Тебе только тридцать два. У нас масса времени впереди».

Сара лежала, молча глотая слезы. Еще одна неудача, и ей конец. Но признать поражение было еще невыносимее.

«Врачи сказали, с точки зрения медицины, у нас все в порядке. Ты вполне способна родить здорового малыша».

Сара повернулась на другой бок, спрятав в подушку мокрое лицо. Лучше бы он замолчал! Вполне способна родить здорового малыша… вот только лоно ее решительно отвергает эту идею. Оно позволяет ей зачать, проникнуться надеждой, выжидает, пока доктора не подтвердят эту замечательную новость. А затем, через неделю-другую, решительно освобождается от груза. Избавляется от ее ребенка, оставив Сару измученной и опустошенной.

За шесть лет это произошло уже трижды. Три раза она исполнялась страхов, надежд и молитв – настоящих молитв, на коленях. Так она молилась только в детстве. И все заканчивалось очередной судорогой, новым потоком крови. Новыми слезами.

Последний раз это случилось всего пять суток назад, в день смерти Карен Карпентер. Она умерла за месяц до своего тридцать третьего дня рождения, буквально уморив себя голодом. И пока мир оплакивал ее преждевременную гибель, Сара прощалась с очередным невыношенным малышом.

К этому времени она уже трижды могла стать матерью. Два сына и дочь. Или троица дочерей. Выкидыш происходил на раннем сроке, когда еще нельзя было определить пол ребенка. Нил водил бы сыновей на футбольные матчи, а Сара учила бы всех троих готовить. Почему бы мальчикам не освоить эту простую науку? В конце концов, в последнее время только и разговоров, что о равноправии. Кухонный стол, заваленный яичной скорлупой, заставленный баночками с приправами и мукой. Повсюду детский смех и ароматы пищи.

Собака, гоняющая мяч по саду. Кот, лениво развалившийся на подоконнике. Дни рождения, походы в зоопарк, пикники, сказки на ночь. Семейные воспоминания, призванные согреть их с Нилом старость. Ну что за пытка, придумывать жизнь, в которой ей отказано? И все же Сара не могла остановиться.