Виктор Пелевин - Лампа Мафусаила, или Крайняя битва чекистов с масонами

– Я вас уже не понимаю, – сказал я.

– Да, извините, не самый подходящий пример. В общем, Капустин рассчитывал, что с уничтожением федеральной хусспы все словно проснутся – доллар пойдет вниз, а цена на золото взлетит.

– Откуда вы знаете про его планы?

– У нас есть информаторы среди чекистов. В самых высших кругах. Эти опасения сперва возникли не у нас, а у них.

– А им-то чего опасаться?

– Того, – ответил Димкин, – что они тоже хранят свои средства в долларах. Неужели не понятно?

Я долгое время молчал. Мне ничего просто не приходило в голову. Мир будущего теперь представлялся мне банкой с ядовитыми пауками, которые вдруг вывалились на меня все сразу – и ползали по моему беззащитному телу.

– Вам может показаться благородным делом выгораживать соотечественников, – сказал Димкин, – но знаете ли вы, какая роль в этом плане отводилась вам?

– Более-менее. Сидеть в гондоле во время первого полета.

– Нет, вы не знаете. Вас посадили бы в этот аэроплан, затем он при свидетелях и фотографах совершил бы в воздухе восьмерку длиной в две мили – а потом вас просто уронили бы вместе с ним с высоты двести футов. Чтобы тайна гениального самородка и его изобретения ушла вместе с ним, а для истории остался бы только зафиксированный факт управляемого полета… Они предполагали устроить вам пышные и дорогие похороны и даже поставить памятник… Неужели вы, Маркиан Степанович, этого не сообразили?

Должен вам сказать, Елизавета Петровна – я сразу понял, что это правда. Это была просто какая-то вспышка ясности в моей голове. Теперь получало объяснение все: и виноватый вид Карманникова, и готовность моих собеседников без особых раздумий разделить со мной почти любые секреты… Про устройство же будущего общества они, видимо, не рассказывали потому, что боялись вызвать у меня отвращение.

Я поразился, как это раньше не пришло мне в голову – действительно, зачем оставлять за спиной такого свидетеля, как я? Да еще платить целую кучу золота…

Но вслух, конечно, я сказал нечто другое:

– Смерть за Отечество – честь для русского офицера.

– Вы благородный человек, – кивнул Димкин. – Но вы просто не понимате, с кем связались.

– Хорошо, – сказал я. – Допустим. Но разве ваша федеральная хусспа не защищена от нападений?

– Еще как, – ответил Димкин. – Она находится в бункере, способном выдержать прямое попадание тяжелого ядерного боеприпаса.

Мне сделалось интересно, что это за ядрами станут стрелять в будущем, но я решил не отвлекаться.

– Так каким образом Капустин может уничтожить вашу хусспу , запуская самолет за сто лет до того, как вам ее подарят? К тому же запуская его совсем в другом месте?

– Вот это мы и хотим выяснить. Пожалуйста, вспомните все, что при вас говорили на эту тему.

– Ничего подобного я не слышал, – ответил я. – Поверьте, я бы запомнил… Сперва у меня был запой. А потом меня готовили к полету, вот и все.

Димкин некоторое время вглядывался в пространство над моей головой, даже сощурившись от напряжения.

– Хорошо, – сказал он. – Вы не врете. Во всяком случае, сознательно. Возможно, вы что-то знаете, но сами не знаете, что знаете.

– Это как?

– Вы не можете увязать это с полученной от меня информацией, а я не понимаю, какой вопрос мне следует задать… Но если что-то вдруг придет вам в голову, Маркиан Степанович, сообщите об этом незамедлительно… Теперь вы понимаете, что поставлено на карту.

– Да, – сказал я, а сам подумал: «а хоть и лопнет ваш банчок – мне-то какая беда?»

Димкин поднял руки к своей голове, провел по волосам, словно поправляя прическу, и комната вокруг нас с треском исчезла. Я опять увидел подвал – со всей собравшейся там чертовой публикой.

Димкин даже не встал со стула. Он просто наклонился к уху адмирала Крофта и некоторое время что-то беззвучно говорил.

– Это уже не важно, – ответил тот.

Димкин удивленно поглядел на адмирала.

– Почему?

– Мы отсканировали память русского техника, – сказал адмирал. – И теперь появилось решение, способное устранить все риски вообще. Настоящие и будущие. Сейчас об этом будет сделано объявление…

С этими словами Крофт повернулся к черту с хусспой и сделал какой-то очень английский жест: поднял ладонь к груди и как бы проколол пальцами пространство перед собой.

Увидев это, черт поднял свой знак власти, стукнул им в пол, и профессор Берч опять вскочил на ноги.

– От имени Красоток А и народов Земного Шара, – сказал он, словно повторяя за невидимым суфлером, – объявляю, что совместной операцией наших спецслужб предотвращено одно из тяжелейших космических преступлений. Попытка критически изменить прошлое считается нападением на все космические расы и допускает высшую меру самозащиты – понижение бытийного статуса виновных…