Прошло несколько томительных секунд, и вокруг сделалось светло. За розовыми утренними облаками сверкнула ослепительная полоса рассвета, потом ее накрыла тень огромного крыла – и Капустин открыл глаза.
Некоторое время он оглядывал свою небесную спальню, словно пытаясь понять, что это за место. Затем он увидел висящие на стене счеты с черепами, и его лицо прояснилось. Он осторожно снял с головы тяжелый парик из электрических дредов и встал с кровати.
В дверь тихонько постучали.
– Товарищ генерал! Как вы?
– В порядке, – ответил Капустин. – Сейчас выйду. Только каркас расправлю.
– Вам чаю сделать? – спросил голос.
– С лимоном.
На полу рядом с темной медицинской машиной лежала выскочившая из «поляроида» карточка. Капустин поднял ее, не глядя повернул изображением вниз и положил на стол. Потом он пошел в душ.
Через несколько минут он вернулся в спальню, расчесал щеткой мокрые волосы и облачился в костюм (галстук остался висеть на спинке кресла). Вытащив из алюминиевого кейса крохотную бутылочку «Black Label», он свинтил с нее пробку, нагнулся – и достал из-под кровати ракетку для бадминтона. К ракетке длинной нитью был привязан волан. Подбрасывая волан в воздух легкими шлепками ракетки, Капустин вылил виски себе в рот.
– Вот так, – прошептал он, пряча ракетку назад под кровать, – и никакого шотландского мастера…
Сев к столу, он наморщился, словно перед прыжком в воду, и перевернул поляроидный снимок.
Изображение на нем состояло из расплывчатых грубых пятен и линий. Но все-таки можно было различить две рогатые бородатые головы, а между ними – щит с треугольником, в центре которого был, кажется, глаз.
Капустин вынул из кейса переливчатый полотняный мешочек и достал оттуда еще две поляроидные карточки. Они легли на стол рядом с первой.
Фотографии были того же смутно-нечеткого свойства – как если бы кто-то рисовал в фотошопе широким пэйнтбрашем, а потом прятал швы, неумело применяя всякие эффекты и фильтры.
На обоих снимках присутствовали две головы и щит – но на этом сходство кончалось.
На одной фотографии у голов были очень большие косые миндалевидные глаза и какая-то непонятная складка вместо рта и носа. Сами головы напоминали перевернутые груши. Бород у них не было, и рогов тоже. Треугольник на щите был обращен вершиной вниз и вписан в выпуклую окружность.
С другой карточки строго смотрели два одноглазых птичьих профиля с кривыми клювами. На щите между ними вместо треугольника помещался размытый ромб.
– В этом должен быть какой-то смысл, – прошептал Капустин, ероша волосы. – Обязательно должен…
В дверь постучали.
– Товарищ генерал, чай остынет.
Капустин спрятал все три фотографии в мешочек и бросил обратно в кейс.
– Иду, – сказал он.
В отсеке-лаборатории было полутемно. Светились только мониторы. За одним из них – с разверткой радара, покрытой множеством разноцветных закорючек и значков, – сидел утомленный Пугачев. Карманников спал рядом, устроившись на двух повернутых друг к другу креслах.
– Вы прямо свежий как огурчик, товарищ генерал, – сказал Пугачев. – Даже завидно.
– Где чай? – спросил Капустин.
Пугачев указал на бортовой столик, где стоял поднос с двумя железнодорожного вида стаканами.
Капустин взял стакан, отхлебнул – и поднял шторку иллюминатора.
В отсек ворвалось яркое горячее солнце – и пространство сразу словно наполнилось жизнью. Карманников не проснулся, но беспокойно замычал во сне.
– Рассвет, – сказал Пугачев, улыбаясь и жмурясь.
– Хочется верить, – ответил Капустин.
– Как у вас прошло?
– Нормально. А у вас?
– Все хорошо. Вот только американец мимо проходил, – Пугачев кивнул на свой монитор. – RC-135 с выключенным транспондером. Границу не пересекал, но полчаса петлял рядом.
– И? – спросил Капустин.
– Включили модуль «Хибины-П». Через пять минут развернулся и ушел.
– Во сколько точно включили? – спросил Капустин.
Пугачев поглядел на экран и ткнул пальцем в какую-то зеленую галочку.
– В два тридцать три.
– Так это вы… Эх, черт…
– Что, не надо было?
– Да ладно, – махнул рукой Капустин. – Что уж теперь-то… Что у тебя с руками? Как у первоклассника.
Руки Пугачева были покрыты синими чернильными линиями и зигзагами – вернее, их полустершимися следами.
– Медитировал, – сказал Пугачев, чуть покраснев. – За два часа почти согнал.
– Я тебе покажу, как тренироваться, – ответил Капустин. – С руками техника немного неожиданная. Что называется, контринтуитивная…
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу