Виктор Пелевин - Лампа Мафусаила, или Крайняя битва чекистов с масонами

Хаос –

Уполномоченный

Центрального

Планового

Агентства

– Красиво, – вздохнул Капустин.

– Учтите, – сказал Месяц, – это аванс. Вы у нас не единственный баал. Мы выбирать будем.

– Это понятно, – ответил Капустин. – А что такое Центральное плановое агентство? Что-то типа Госплана? Какой раз уже слышу…

Месяц засмеялся и погрозил Капустину пальцем.

– Хитрый, хитрый, – сказал он. – Где вы это, спрашивается, могли слышать? Но я вам расскажу – просто чтобы вы поняли, где правильная сторона истории. Центральное плановое агентство – это не Госплан. Это…

Капустин услышал громкий щелчок, и все впереди – стол, сидящий за ним Месяц и стена за его спиной – сперва покрылось пестрой радужной рябью, а потом погасло, будто кто-то выключил телевизор, в который Капустин засмотрелся.

Стало темно.

Капустин понял, что сидит на корточках в пыльном закутке под лестницей. Это была та самая лестница, по которой он несколько минут назад начал свое восхождение к луне. Неподалеку, деликатно отвернувшись в сторону, стоял батлер.

– А? Что? – пробормотал Капустин. – Уже все, что ли?

– Видимо, да, – ответил батлер. – Вам помочь?

Капустин стал шарить руками по полу.

– Сейчас, одну секундочку… Я удостоверение выронил… Или там осталось? А, ну да, конечно… Тогда пойдемте.

Вставая, Капустин глянул на часы. Стрелки показывали два часа тридцать три минуты – но чего именно, было трудно понять.

– У нас что-то еще?

– Нет, – ответил батлер, – на сегодня все.

– Моя машина у другого крыла, – сказал Капустин.

– А мы напрямик. Так быстрее.

Батлер повернул за угол, и Капустин послушно пошел за ним по коридору.

Там было совсем темно, и фигура идущего впереди батлера стала почти неразличима. Капустин напряженно вглядывался во мглу, высоко поднимая ноги, чтобы случайно не споткнуться. Он хотел уже попросить зажечь фонарик или зажигалку – но тут вокруг сделалось наконец светлее.

На небе появилась луна. С некоторым опозданием Капустин понял, что они идут уже не по коридору, а по ночному лесу, причем через самую чащу. Когда они успели выбраться из винного погреба, было непонятно.

Над тропинкой склонялись низкие ветки, и под них приходилось подныривать. Батлер уверенно двигался вперед, и через минуту тропинка привела на залитую лунным сиянием поляну.

Батлер остановился и обернулся. Капустин инстинктивно напрягся и шагнул назад.

– Брат Теодор, – сказал батлер, поднимая вверх кулак с торчащими из него указательным пальцем и мизинцем, – извините за остановку, но я хочу сообщить вам одну вещь. Доверительно. Вы не возражаете?

Капустин кивнул и поднял кулак в ответ, оттопырив те же самые пальцы.

– Я слышал ваш первый разговор с Высочайшим, – сказал батлер, заметно волнуясь. – И я хочу сказать, что буква «Цади», проходя через «Цади софит», разворачивается вовсе не в «Вау». Она разворачивается в прямую «Нун», что означает верного человека. И никакого брачного полога там нет.

– Вот как, – сказал Капустин. – Это меняет всю картину.

– Да. Поэтому передайте в Москве, что простые английские масоны не согласны со многими шагами нашего центрального руководства…

– Спасибо, – ответил Капустин растроганно. – Вы не представляете, насколько мне важно это слышать. Мы сможем поговорить подробнее?

– Возможно, – улыбнулся батлер, чуть играя бровью, – но не сейчас. Я знаю, как с вами связаться.

– Буду ждать, – сказал Капустин.

Лицо батлера вновь стало непроницаемым. Он повернулся и пошел дальше.

Вскоре деревья стали редеть, а потом Капустин увидел в просвете листвы обелиск и двух сторожащих его лунных сфинксов. Они были совсем близко.

– Пришли, – сказал батлер. – Дальше вы сами…

Капустин открыл рот, собираясь что-то сказать, но батлер еле заметно покачал головой. Капустин так же неуловимо кивнул и пошел к ограждению набережной.

Поднявшись по ступеням между обелиском и сфинксом, он обернулся к оставшемуся среди деревьев батлеру, поднес к лицу сложенные зеркальными шестерками пальцы обеих рук – и поглядел на батлера сквозь получившиеся очки. Батлер ответил тем же жестом, попятился и исчез в темноте.

Подул ветер. С каждой секундой он становился все сильнее. Убедившись, что вокруг никого нет, Капустин позволил ему подхватить себя – и вольно полетел над ночной Темзой. Когда он оказался над ее серединой, ветер резко рванул его вверх.

Река, быстро уменьшаясь, поплыла вниз, электрические огни огромного города за несколько мгновений ужались в яркую кляксу, клякса метнулась к горизонту и исчезла.