Хвоста Три - Шесть дней Ямады Рин

- Тогда я пришлю людей, чтобы его сразу доставили в похоронное бюро, - говорю я.

Пошлю, пожалуй, человек десять, чтобы заодно и покойного постерегли. На всякий случай.

Мин Джун мне дверцу открывает, скоро ему это будет по статусу не положено. Я намерена его сделать 438-ым (4) - командиром личной охраны. Вокруг одни лишь склоненные головы братьев. Даже как-то страшновато.

Похожу к дому с горшком в руках и вижу Боко. Он стоит возле ноги дядюшкиного мажордома -- господина Чи (стоит, а не лежит на боку!) и... вы не поверите, он машет хвостом. И "говорит" почти игриво:

- Гав, гав.

- Что?

- Гав, - отвечает Боко очень дружелюбно и... улыбается. Ну, то есть, не скалится глумливо, а вежливо растягивает рот и вывешивает кончик языка наружу, как это делают обычные собаки.

Вот и скажите теперь, что эта злобная бестия, оставившая на моих ногах и рукам множество шрамов, просто неразумное животное!

- Чи, это ты его подучил? - тихонько спрашиваю я.

- Ни в коем разе, - отвечает тот. - Сам не ожидал.

- Ладно, - говорю я Боко. - Сразу я тебя топить в пруду не стану. Поглядим на твое поведение.

Вообще-то, у меня была идея сплавить псину в приют. От греха подальше. Я нормально к животным отношусь (ками столько лет терплю, например), но с Боко у нас особые взаимоотношения, основанные, по сути, на презрении и ненависти.

"Ничосе! Это ты меня терпишь? - где-то в голове среди извилин шипит Сяомэй. - А не наоборот, случаем? Это я тебя терплю, соплячка!"

Подумаешь, обидчивый какой нашелся! Надо было кедр в квартире оставить, тогда хоть сутки напролет смотри телевизор и матерись.

"Засохни, короста!"

Ладненько! Мне как бы не до тебя, стеснительный ты наш дух. Понравилось мне, как ронин тогда сказал про Сяомэя. Кстати, а где Рё? Что-то волнуюсь я за него. У Мин Джуна спрашиваю, а на душе неспокойно. Тот говорит, что отправил Рё в морг, а потом в похоронное бюро. Когда стану Мастером Горы приму ронина в клан. Нам такие люди нужны. Если он, конечно, не передумает к тому времени.

Перед дядюшкиной фотографией в траурной рамке из белых хризантем горят поминальные палочки. Мой покойный родич смотрит с неё взглядом суровым и честным, словно всю жизнь только тем и занимался, что учил деток в школе разным хорошим вещам. Даже повязка на глазу не портит благородный образ. Все-таки, как обманчива внешность, ты подумай!

"Это ты про меня, свинота?" - ревниво вопрошает Сяомэй.

Да у меня таких замаскированных пруд пруди! Сейчас вот прямо займусь выяснением, кто из братьев высокого ранга не совсем рад моей кандидатуре.

"Поможешь ли ты мне, о дивный ками, разобраться с этими подонками рода людского?" - мысленно спрашиваю я, совершая ритуальные поклоны перед портретом усопшего.

"А то!"

Если бы кедры цвели, то на миниатюрном сокане сейчас бы распустились цветы размером с кулак.

К удивлению моему в доме все, как при жизни дяди, даже обувь расставлена в прежнем порядке. А ведь тут больше суток толклись все легавые города, обнюхали, поди, каждый уголок, заглянули под каждую Бокову шерстинку. Но мне от всего этого пиршества закона и порядка остался только контур тела на входе в ванную комнату. Как там, на Западе, говорят про мирскую славу? Она проходит.

Боко, тварь хитрая, семенит сзади изображая маленькую милую собаченьку. Ни разу не попробовал цапнуть, это ж надо! Может, рассчитывает потом к горлу подобраться?

Захожу в ту самую комнату, где несколько дней назад началась эта вся безумная катавасия -- темное дерево панелей, раздвижные двери в сад, отполированный множеством ног до зеркального блеска пол, и прямо чувствую, что стою сейчас на перепутье. Почему так?

"Потому что - дура", - ворчит Сяомэй. И как только я ставлю кедр на низенький столик, он выпуливается оттуда весь в призрачной броне с веером своим гадским наперевес. Реконструктор исторических персонажей, блин.

- Что, братья-кланники, - обращаюсь я к сидящим за столом мрачным чувакам, - еще не передумали признать меня главой "Трилистника"? Потому что самое время поведать мне о своих сомнениях и высказать претензии.

Молчат мои братцы, сопят, но взгляды не отводят. Значит, не против выслушать. Человеку непривычному, наверное, дурно бы стало в компании с такими зверскими рожами, но я-то их всех с детства знаю. Они именно такие -- бандиты в натуре.

- Хорошо, я объясню, как собираюсь распорядиться наследством. Тебя, брат Иккей, - говорю я толстяку с тоненькими усиками, что сидит по правую руку, - я оставлю в чине Церемониймейстера. Мин Джун будет моим Командиром охраны, и это не обсуждается.