Владимир Антонов - Поцелуй кувалды

– С добрым утром.

– С добрым… Как ваши дела? Как аппетит у моей дочки? – Ему Лора нравилась. Это был тот тип женщин, который ему импонировал и немного возбуждал. Пару лет тому назад, ещё на острове, он посмотрел фильм с Кэмерон Диаз в главной роли. Она ему не то, чтобы очень понравилась. Она запала ему в душу. Чем-то Кэмерон напомнила Михаилу ту самую Свету, которую он любил когда-то и которая в последнее время всё чаще навещала его во сне. Что-то неуловимое от Светы просматривалось и во внешности Лоры. «Чего я жду? Почему мне не предложить этой женщине заняться со мной любовью? В конце концов мы же взрослые люди». Мысль ему понравилась. Он укрылся в ванной комнате и быстро привёл себя в порядок, не забыв почистить зубы, побриться и «облиться» дорогим парфюмом. Время тянулось к полудню.

– Лора, – позвал он домработницу, – Вы во сколько укладываете Ниночку спать? Когда уложите, зайдите ко мне в «компьютерную», мне надо с Вами поговорить.

С этими словами он исчез в своём кабинете и приготовился ждать, выпив для храбрости рюмку Хеннеси. Сегодня он решил в первый раз изменить своей жене. Для того, чтобы на это решиться, у него совсем недавно появилась веская причина. Совершенно случайно Михаил узнал, что его адмиральша ему изменяет с мальчишкой – сыном московского бизнесмена, которого отец отправил от греха подальше жить в Майями. Так делали многие нечистые на руку, с позволения сказать, бизнесмены. До этого мысль изменить Гальке его никогда не посещала. Чисто морально сегодняшнюю свою семейную ситуацию Миша преодолел, включив на полную мощь механизмы анализа, которыми владел, наверное, в совершенстве. Проанализировав, что с ними произошло, точнее, что произошло с его женой, он пришёл к выводу, что это было неизбежно. Действительно, всю их совместную жизнь они вместе боролись с обстоятельствами, стремились к чему-то, рисковали, терпели лишения, теряли и находили, падали и вставали, спасались от преследователей. Пройти через это помогало то, что они чувствовали себя и на самом деле были командой, в которой не было места предательству. Любовь?… Да! – она, наверное, тоже была, но… ничто на земле не вечно! Затем наступили другие времена. Сытость пришла на смену умеренности, а расточительность на смену экономии. В их жизни появился и занял достойное место культ дорогих вещей. Бояться стало некого, зато стало скучно и неинтересно. Скука породила тоску, а та, в свою очередь, какую-то безысходность. В этой ситуации человек обычно начинает искать чего-то нового и именно там, куда его до недавнего времени не пускали собственные принципы честности и порядочности. Вот к такому неутешительному умозаключению пришёл Михаил в результате нескольких бессонных ночей. Он не осуждал Галю, он её по-своему даже жалел. «Глупышка. Ну что же ты наделала? Ведь так всё было хорошо…». Устраивать семейных сцен он тоже не стал. Он прекрасно понимал, что это ничего не изменит в их совместной жизни. «Лошадь отвязывается только один раз!», – вспомнилось ему высказывание из одной, когда-то прочитанной им книги, посвященной отношениям между близкими людьми. Всё, на что он решился в конце концов, было решение самому завести любовницу. Не в отместку. Месть здесь ни при чём. Просто в этом случае их «вклады» в семейную жизнь уравнивались, а это, в свою очередь, уравновешивало их дальнейшую жизнь в целом. Ну не разводиться же после столько пережитого!?

В дверь осторожно постучали. Миша вздрогнул и внезапно охрипшим голосом проговорил:

– Входите, Лора. – Дверь медленно открылась. На пороге, опустив глаза в пол, стояла его домработница. В руках она держала поднос с чашкой дымящегося кофе. Миша замер в изумлении. «Шоколадница! Как будто бы она специально так оделась! Ну почему я не Лиотар? Я бы нарисовал её в чепчике и в белом фартуке и получилась бы ещё одна копия прекрасной картины. Но я, к сожалению, даже корову нарисовать не смогу. А жаль…». Он подошёл к ней, взял из её рук поднос и поставил на стол рядом с компьютером. Потом обнял за тонкую талию и нежно приподнял точёный подбородок. Лора слегка приоткрыла рот, приглашая… и они срослись губами в долгом поцелуе. Трусиков на ней не было. Это упростило доступ Михаилу к потайным местам её молодого тела. Его сразу же поразил её запах. Мелькнула мысль: «Прибалтийки пахнут иначе. Иначе, чем русские и, тем более, еврейки. Наверное, так пахнут все европейские женщины… немки…». На этом он потерял нить размышлений, потому что, опустившаяся рядом с ним на колени, Лора вобрала в себя его мужское достоинство, захлестнув Мишино сознание волной наслаждения. Через несколько мгновений он мощно «разрядился»… Ноги вдруг ослабли и он обессилено сел на стул.