Светлана Талан - Своя чужая жизнь

– Лешку я знаю давно, мы сто лет дружим. У меня нет оснований ему не доверять.

– Эх, Вениамин Сергеевич, – вздохнула Ася, – поживешь с мое – поймешь, что подводные камни могут быть там, где ты каждый день купаешься. Так значит, ты Лешке поручил эту работу?

– И не только ему. Может быть, это и подло с моей стороны, но Надя мне слишком дорога, чтобы позволить ее кому-то у меня увести.

– Ну и что же выследили эти ищейки?

– Жена мне не изменяет.

– Это точно?

– Точно, Асечка, точно. Я просматривал видеозаписи и своими глазами видел, как ей уделяют внимание молодые люди, дарят цветы, угощают шампанским, как она с ними шутит, танцует, но дальше легкого флирта дело не идет. Надя всегда уходит одна и возвращается домой, то есть ко мне. Так что твои опасения напрасны. – Вениамин легонько похлопал женщину по круглому плечу.

– Не ревнуешь?

– Ревную. Но не хочу держать Надю, как птичку в клетке.

– А вдруг случится так, что она влюбится в какого-нибудь… мачо?

– Насильно мил не будешь.

– Надя хорошая, порядочная женщина, а вот Эля может сбить ее с толку. Чует мое сердце, должно произойти что-то плохое. Не знаю, откуда у меня появилось это предчувствие, но…

– Прекрати, Ася, а то накаркаешь, – перебил ее Вениамин. – Ты мне лучше посоветуй, как расспросить жену о ее прошлом. Как ее разговорить? Чтобы она наконец мне открылась…

– Найми детектива, пусть сначала все разузнает: кто она, откуда, детдомовская или нет.

– Давно бы так и сделал, но до сих пор не знаю даже, где она родилась.

– Неужели так трудно выяснить, откуда она? Ее девичья фамилия нам известна, имя-отчество – тоже.

– Девичья фамилия? – Вениамин криво усмехнулся. – Я прекрасно помню тот день, когда пришел навестить Надю в больнице. До сих пор не знаю, зачем я это сделал, что заставило меня потерять покой, не спать по ночам и все думать о найденной на дороге незнакомке. Веришь ли, Ася, молодой был, самоуверенный, материально обеспеченный, избалованный женщинами, и вдруг перестал замечать что-либо, кроме ее больших синих глаз.

– Отчего же не верить? – Ася добродушно улыбнулась, и ее взгляд стал мечтательным. – Все мы через это проходили. Ты думаешь, я все время была такой толстухой? Когда-то и я была молода и красива, вертела парнями, как хотела, а выбрала глухого и тощего Герасима. Неизвестно, за что мы любим… Что-то я не о том говорю. Что же было дальше?

– Честно скажу, не хотел туда ехать. Думал: спас девчонку, доставил в больницу, передал врачам из рук в руки – что еще? Я тогда не знал, что уже был у нее в плену. Пил, гулял с бабами – не помогает! Стоит перед мысленным взором она, такая несчастная, одинокая, с глазами, которые кричат, просят о помощи, умоляют не оставлять ее одну.

– И долго ты так терзался?

– Выдержал две недели, а потом накупил всякой всячины, которую обычно приносят в больницу, и поехал. По дороге думал о том, что проведаю девчонку, чтобы успокоить собственную совесть. В то время было трудно с лекарствами, а у меня денег полный карман. Решил, что помогу незнакомке их купить, если понадобится. Прибыл в отделение, где ее оставил, и тут узнаю, что ее из реанимации перевели в другую, сама знаешь в какую больницу. Спросил у доктора, в чем причина, а он сказал, что невозможно лечить пациентку, которая все время молчит. Они не знали даже ее имени.

– Бедная девочка!

– Я побеседовал с доктором, и он подтвердил, что она по-прежнему находится в тяжелом состоянии, но беда в том, что она не хочет говорить, даже имя свое не назвала, в общем, не идет на контакт. Я попросил позволить мне ее увидеть.

Вениамин не выдержал и полез в карманы за куревом.

– Черт! Черт! Черт! – выругался он в сердцах. – У меня закончились сигареты!

– Мои будешь? – Ася достала из фартука пачку безфильтровки.

– Конечно! – обрадовался Вениамин.

Женщина молча наблюдала за тем, как его пальцы выбивали мелкую дробь, когда он жадно прикуривал сигарету.

– Я увидел Надю в палате – она лежала на койке. Подошел ближе. Она не обратила на меня ни малейшего внимания. Губы потрескались, на бледном лице ни кровинки, ничего не выражающие глаза устремлены в потолок.

«Я принес тебе апельсины, – сказал я. – Ты любишь апельсины? Хочешь, я очищу тебе один?» – твердил я, как дурак, но на ее лице не дрогнул ни один мускул.

Тогда я чуть не ушел в отчаянии, но что-то подсказало мне: надо сделать так, чтобы она меня узнала.

«Я ехал по дороге. Точнее, по бездорожью. Мой автомобиль раз за разом попадал в глубокие выбоины, погружался в грязь и воду, – снова заговорил я. – Было много, очень много луж, потому что в обед начал сеять осенний дождь, который ближе к вечеру перешел в дождь со снегом. Что поделаешь? Была ведь поздняя осень, в такую погоду хороший хозяин собаку на улицу не выгонит. Я должен был забрать своих друзей-охотников, но заблудился в лесу и чуть не застрял до утра в огромной рытвине…»