Мэри Симсес - Непреодолимое черничное искушение

Чет».

Я глубоко вздохнула. Было так странно слушать, как Рой читает письмо своего дяде к моей бабушке. И почему-то я чувствовала себя виноватой за то, как вела себя бабушка, и мне хотелось извиниться – за ее жестокость и равнодушие по отношению к Чету и его чувствам. Но я ведь не была ею, а Рой не был Четом – поэтому я сомневалась, что это будет уместно.

– Мой дядя был не из тех, кто быстро сдается и отступает, – заметил Рой, вкладывая письмо обратно в конверт и протягивая следующее мне.

Это письмо было написано спустя всего неделю после первого. Чет снова просил бабушку не спешить и рассказывал ей, как сильно любит ее. И еще описывал свою жизнь в зимнем Мэне.

« Вчера я видел Джорджа Клири и Руби Сван, они поднимались на Хаббард Хилл с санками, и я подумал о тебе. Вспомнил прошлую зиму, как мы с тобой катались на санках с этого холма вместе, как только что выпавший снег хрустел у нас под ногами, как при дыхании образовывались белые облачка пара у наших лиц… Без тебя холодно. Черничные кустики в ледяном плену, и ветер воет ночи напролет, как голодный зверь. Я скучаю по тебе. Я люблю тебя» .

– Это так красиво, – мои глаза наполнились слезами.

Почему, ну почему она их не читала?! Почему не могла написать ему в ответ? Мне было ужасно обидно за Чета. И страшно хотелось устроить им спиритический сеанс у медиума, чтобы они могли поговорить, могли сказать друг другу то, что не смогли, не успели сказать при жизни.

– Никогда не думал, что мой дядя может быть таким поэтичным, – задумчиво сказал Рой, покосившись на меня. – Он действительно очень любил твою бабушку.

Я кивнула, не зная, что сказать, и протянула ему следующее письмо, датированное январем 1951 года.

«Я искал тебя везде по городу всю Рождественскую неделю. Надеялся, что ты приедешь домой и я смогу хотя бы краем глаза увидеть тебя: например, как ты едешь в «Студебеккере» отца или катаешься на коньках. Но потом я узнал, что ты поехала в Калифорнию, чтобы провести праздники с родителями Генри. Сердце мое снова разбилось. И зима такая невыносимо долгая без тебя».

Через две недели он писал:

«Чапмэны повесили твою картину на стену в кафе. Так здорово видеть ее там! Люди смотрят и вспоминают, как ты победила в конкурсе. А я рад, что ты нарисовала эту картину летом – мне это помогает не забывать, что в этих местах не всегда лежит снег».

В феврале Чет пишет, что узнал о ее помолвке с моим дедушкой:

«Не понимаю, как мне жить дальше , – писал он – зная, что ты станешь его женой, что он займет то место, на котором должен был быть я».

В мае он написал письмо уже из Вермонта.

«Я переехал сюда, потому что не мог оставаться в Бейконе. Мой двоюродный брат Бен нашел для меня работу на пилораме. Хотя весна уже совсем близко, я не мог больше находиться рядом с фермой. Без тебя вся ее красота и прелесть исчезли без следа, оставив лишь горечь воспоминаний. Отец меня не понимает – он по-прежнему настаивает на том, чтобы я работал на ней. Говорит, что стареет и что пришло время мне брать бразды правления в руки. Но план никогда не был таков. Мы с тобой должны были сделать это вместе, а один я не хочу и не могу. Ты знаешь, как это бывает – когда то, что было для тебя таким важным, вдруг теряет всякий смысл?

Слышал, что вы уехали из Чикаго и что следующий год ты проведешь в колледже в Калифорнии. Мне очень грустно, что ты будешь еще дальше от меня. А еще я слышал, что ты перестала рисовать. Если это правда – это ужаснейшая ошибка. Ты невероятно талантлива, Рут. Никогда не бросай рисовать».

Когда Рой закончил читать, я была полна сочувствия и сострадания к Чету. Бабушка не отвечала на его письма, а он, в конце концов, бросил ферму и родной город именно из-за нее!

Взяв письмо у Роя, я прочитала его еще раз про себя. И поняла, что имела в виду моя бабушка, когда просила прощения и говорила, что очень виновата.

– Теперь понятно, о чем бабушка говорила в письме, – сказала я. – Ну, когда она писала, что из-за нее твой дядя лишился того, что любил больше всего в жизни, – я посмотрела на Роя. – Это же ферма.

Он кивнул.

– Ага, – тихо произнес он. – Думаю, ты права.

Мы посидели молча некоторое время, не сводя глаз со шкатулки, потом Рой достал последний конверт и распечатал его.

«Июль, 1951.

Дорогая Рут.

Я видел тебя на прошлой неделе в Бейконе. Правда, странно, что мы оба оказались в городе в одно и то же время? Я приезжал помочь матери с переездом. Не знаю, слышала ли ты, но они продали ферму.