Герман Шелков - Злые люди и как они расплачиваются за свое зло

И вдруг – «Я тебе помогу перебраться на другой участок»!

Через три дня я уже работал в другом месте, которое действительно отличалось лучшими условиями.

Я тряс Николаю руку: «Спасибо, друг! Выручил!»

Николай скромно ответил: «Что тут особенного?… Ты ведь меня тоже не подвел – принес водки. А у меня не было ни копейки. Ты мне – я тебе. Верно?»

Оказалось, что Николай имеет привычку пить водку каждый вечер. Впрочем, он делал это как будто разумно, зная свою меру. Всегда – не больше полбутылки.

На севере в то время многие простые люди прикладывались после работы к спиртному. Кто-то говорил, что таким образом снимает напряжение, а кто-то пил за компанию. И все же выпивали умеренно. Конечно, иногда выходили ссоры и столкновения, но тоже, можно сказать, умеренные.

Николаю, чтобы выпить, не требовалась компания. Он не приглашал даже меня, что мне, по правде говоря, нравилось. Я не был приучен пить спиртное без серьезного на то повода.

Выпив, Николай, сразу закуривал. Выкуривал подряд две папиросы. И молчал.

Он мог провести в молчании сколько угодно долго, и как-то раз я подумал: «Э, да он тихоня!»

Я подумал было, что этот человек не умеет выразить свои чувства в достаточной полноте, оттого-то и выбрал молчание. Но я ошибся. Он был немногословным потому, что обдумывал свою черную идею, свой кошмарный замысел.

Однажды, в выходной день, он вернулся после бани, принеся с собой пива, водки и разных неплохих закусок. От пива я не отказался: «Что ж, выпью за компанию бутылочку!» Мы выпили и замолчали. Я решил завести какой-нибудь разговор и спросил моего соседа о его планах на жизнь: жениться, перебраться в теплые края, где щедрые сады и виноградники, накопить на автомобиль?

Николай смотрел в сторону, словно ему было со мной скучно.

Вдруг он повернулся ко мне и сказал: «Знаешь, что? Сейчас бы… Сейчас бы избить какую-нибудь женщину! Дать ей в морду… Я люблю бить женщин. Люблю смотреть, как они корчатся. Обожаю! Тут в одном месте я видел одну… Одинокая, приезжая. И молодая еще, почти девчонка. Я уже неделю, как к ней присматриваюсь… Все время думаю… Найду подходящий момент и изобью ее!»

Этот человек говорил в своей естественной манере, поэтому я понял, что он не шутит. Его слова – не шутка!

«Да ты что! – воскликнул я. – Что ты такое говоришь! Как можно бить женщин, тем более девушек?»

Николай махнул на меня рукой – как машут на молодых, глупых, мало понимающих в жизни людей, стремящихся лишь к пустым развлечениям. А затем он посмотрел с такой злобой, что я ужаснулся. От ужаса мне стало холодно. У меня задрожали плечи.

«В чем дело, парень? – злобно спросил Николай. – Что-то не так? Ты чем-то недоволен?»

«Разве можно бить женщин? – тихо повторил я. – У меня дома остались мама и две сестры… Ну сам посуди – как? Это же гнусность».

«Хочешь знать «как»? – сказал Николай. – Вот этими кулаками! Выслежу и изобью до посинения!»

Кулаки у Николая были не маленькие, а внушительные. Он потряс ими перед моим лицом, исказившись от злости. На губах у него появилась сухая слюна.

Мне стало и противно, и страшно продолжать этот разговор. Я увидел, что имею дело с редким негодяем. Его подлость значительно превосходила все то ужасное, что я видел в жизни. Я встал с кресла и пересел на кровать. Повернулся спиной к Николаю, давая ему понять, что разговор окончен, и знакомство, скорее всего, тоже.

«Ты, парень, не пыхти, – сказал Николай. – Ты глупый и дешевый. Хочешь, выпрыгни в окно, головой в сугроб. Может, легче станет. Но я вот что тебе скажу: я избивал женщин и буду избивать, нравится тебе это или нет. Понял? И ни одна из них никому не пожалуется – потому что я знаю, что для этого нужно сделать. Ясно?»

Николай продолжил пить и есть, громко и некрасиво жуя. А я стал думать, как устранить опасность, которая мне угрожает. Какая это опасность? Злой человек!

В одно мгновение мне сделались неприятными все звуки, которые я слышал, и все запахи. Даже аппетитные запахи буженины с яйцом, свежего ржаного хлеба и горчицы.

Я ушел к знакомым и пробыл у них до ночи. Когда я вернулся, Николая в комнате не было. Он пришел глубокой ночью, с тяжелым смрадом водки и чесночной закуски. Грузно, как все пьяные, сел на кровать, а потом повалился на бок, вытащил из-под себя одеяло и, не раздеваясь и не сняв обуви, накрылся и уснул.

Сон сбежал от меня до самого утра. Мне казалось, что я не сплю от страха и отвращения. У меня было сухо во рту, першило в горле, ломило виски, и я, вдобавок, не мог согреться.