Михаил Попов - Вивальди

— Мы сейчас встряхнем это заведение.

Было понятно, что слова относятся не к биллиардной.

— А почему — нет?! Сколько можно меня мурыжить?!

Я не произнес ни единого звука. Пусть это будет целиком генеральская инициатива. Я все еще медленно, и все более болезненно переживал обстоятельства своей столь неудачной попытки войти под своды великой христианской традиции.

— Отказать они мне не могут, моего допуска, даже непродленного, хватит. Так что не волнуйся.

Я и не думал волноваться на этот счет.

— Я уже звонил туда: Модест, собака, на месте.

А, они с доктором знакомы! Мы выбросились на МКАД.

Он вытряс в рот последние капли из своей фляжки.

— Я ничего ему не стал объяснять. Модесту. Пусть сам объясняет.

Я хотел было в этом месте сказать, что скорей всего не в Модестах дело. Допустим, наши государственные тайные медицинские концерны еще с двадцатых годов варят-изобретают заковыристые зелья и мастырят мощные механизмы для орошения умов, но что значит вся эта жалкая мощь в сравнении с силами, которые, судя по всему, задействованы в том огромном кошмаре, что крепнет и ширится. Мы даже назвать не силах правильно то, с чем столкнулись. Только старая богословская терминология у нас в руках, только всякие там молитвы и покаяния. К тому же, не всякого допустят к столу решений.

Господи, подумал я потрясенно, а Патриарх-то ведь сейчас скорей всего сидит в Кремле и они там с высшими чинами судят, да рядят — пролезет Российская Федерация в ворота, открывающегося нам будущего, и кем-чем предстанет страна после всего этого. Мысль моя конечно глупая, но и не глупая. Не могли же высшие чины пройти мимо этого вала неадекватности, что захлестывает столицу и страну. А отсутствие выраженной властной реакции объясняется просто: не знают они как реагировать, чтобы не возбудить панику и общественное безумие. Значит, обдумываются планы реагирования скрытного. Сколько институтов сейчас поднято по тревоге и заходится в мозговых штурмах, да еще тайком от родственников.

А вдруг так: нет никаких патриархов в президентском кабинете, институты благополучно безмолвствуют, как и весь народ, не видят подбирающегося ко всем нам Левиафана. И только я один трагически зряч!!! А может, и Левиафана никакого нет. Я его себе всего лишь навоображал. Ведь и это возможно.

Нет, нет, не может же ничего вообще не быть. Как минимум, существует одно место, откуда хлещет этот не вполне вразумительный психический ветер: «Аркадия». Любимица масонов, алхимиков и сталинских наркомов. Исконная червоточина в теле Подмосковья. Не зря же вокруг нее все так упорно вертится. Тот же Пятиплахов туда мчится. Генерал, что-то знает сверх того, что узнал от меня. Но к последним тайнам не допущен. Едет, скорее на разведку, чем с инспекцией. И немного трусит, боится: а вдруг там его встретит какой-нибудь секретный маршал и шуганет за преступную самостоятельность. А он на меня покажет: немного помогаю частным порядком старому другу, который заботится о судьбе дедушки соседа. Кстати, надо бы сказать Пятиплахову, что Ипполита Игнатьевича турнули из «Аркадии».

Или не надо?

Мое настроение волнировало как поезд на американских горках.

После неудачи в церкви Воскресения Христова, я был согласен на любые тайные ведомства. Но только-только смирившись с идеей секретного манипулирования аурой мегаполиса с помощью антенны над «Аркадией», я тут же начинал склоняться, что идея участия в деле сил высших привлекает меня больше.

Но, подъезжаем. Сейчас многое выяснится.

Если «Аркадия» ФСБэшная фирма, Модест должен встретить нас не сам, а выслать группу захвата. Нацепить браслеты и бросить в тайный подвал, куда-нибудь под шестиугольное основание Кувакинского храма до выяснения.

Или нет — он, конечно, выбежит к нам лично, и ласково улыбаясь, чтобы усыпить бдительность. Ему надо потянуть время, пока та же группа захвата примчится на объект по его вызову, он же не знает, что мы едем к нему. Или знает?

Но возможно и третье: этот вялый интеллигент есть инженер Гарин наших дней?! Варит под двойным прикрытием косметического салона и секретной госконторы свое персональное зелье. Поверить, что он работает исключительно от себя, было трудно. Но и исключать такую возможность полностью, не имел права. Маловероятно, что Модест Михайлович случайным открывателем редкого эффекта. Но он Ракеев, и в случайности в таких делах верится слабо. И время счастливых одиночек миновало, любой приличный результат в науке — итог работы коллектива. Или все-таки он гениальный, но наивный ученый, и на него кто-то волевой и решительный наложил лапу. Готовится заговор: новый ГКЧП рвется к власти, но предварительно считает необходимым обработать мозги народа. А Пятиплахов просто тот неудачник, что в последний момент не взят в команду по причине хотя бы своего алкоголизма? И едет как-нибудь мстить?