Михаил Попов - Вивальди

Нет, придется, конечно, уйти. Только как это сделать не дав повод считать себя идиотом? А, у меня ведь мало времени.

— Скажите, а она долго там пробудет?

Мне показалось, что у охранника глаза сделались настороженные. Вот именно этого вопроса он от меня и не ожидал. Я скосил взгляд и увидел кривую улыбочку на губах девушки за стойкой. Девушка была некрасивая, но улыбалась с позиций какого-то превосходства. Превосходства над Ниной?

Охранник, наконец, нашел рациональное зерно в моем вопросе:

— Вы что машину неудачно поставили?

Так, что он имеет в виду? Ах, вот он, кажется, что имеет в виду! Он думает, что это я ее привез! Это открытие меня разъярило. Привез, и должен забрать! Доставщик! Конечно, надо было его послать, но я выбрал более пассивный способ обороны. Произнес бледными вялыми губами:

— Нет, мы на автобусе.

Глаза у громилы сделались смеющимися при каменном лице, а девушка за стойкой выразительно поджала губу.

Нет, я из этой ситуации должен катапультироваться. Почему я, действительно, не на машине? Это же дико смешно — сутенер развозит своих девочек на муниципальном транспорте.

Подожди, подожди Женя, почему сразу самый страшный вывод?! Ну, с чего ты решил, что она именно утренняя бабочка. Потому что ты ее ненавидишь, и тебе было приятно видеть ее вляпавшейся в дерьмо? Ты в белом фраке, а она… Стой! А с чего ты вообще решил, что сюда вошла именно она. Ты же не видел этого. Есть только косвенные улики. Абсолютно косвенные.

Хлопнула дверь в недрах «Помпея», послышались шаги. Мой взгляд метнулся в поисках источника новых звуков. Рядом со стойкой некрасивой девушки висело зеркало в рост человека. В нем отражался приближающийся по коридору мужчина в белой, расстегнутой рубашке. Девушка испуганно встала. Мужчина подойдя к стойке, перегнулся через нее и чем-то там щелкнул.

— Вечно у вас трубка не так лежит!

— Извините, Анатолий Борисович.

Шеф был так же рыж и самоуверен, как известный персонаж того же имени. Он скользнул по мне взглядом, и сказал девушке, что его ни для кого нет. Она старательно кивнула.

В этот момент зеркало посветлело — дверь в глубине отражаемого коридора отворилась, видимо — самопроизвольно, и я там увидел… Кто бы мог подумать! Нина расстегивала пуговицы на своей блузке. Это что-то новое в парикмахерском искусстве.

Анатолий Борисович развернулся и решительно двинулся туда.

И тут зазвонил мой телефон. Никогда я еще так не радовался тому, что он у меня есть. Пусть, кто угодно, пусть Василиса, пусть даже Марченко… Номер был незнакомый. Ладно.

Я встал. Решительно и свободно, потому что человек, которому позвонили по мобильнику, тут же выпадает из-под юрисдикции любого очного разговора. Его, убегающего с прижатым к уху куском пластика, простят, сколь бы объективно невежливым он не был в этот момент. А про Нину додумаем потом.

— Это я, — приглушенный голос в трубке. — У меня мало времени. Выкрал телефон. Я не болен, Женя, не болен, запомните это. Хотя я и лежачий, но меня возят на процедуры, и я кое-что разузнал. Главное осиное гнездо у них в здании старой лаборатории. Это только сверху она старинная. А на самом деле там стоят железные саркофаги, в них укладывают людей. Я видел, как они туда заходят сами, а потом их вывозят на носилках. Женя, действуйте. Мне уже все равно, но я еще посражаюсь. Женя, проникните в лабораторию, подключайте общественность, затевается что-то страшное… Все, я больше не могу говорить, сюда идут.

И Ипполит Игнатьевич отключился.

Я стоял на улице. Доходило до меня только что услышанное медленно. Я обернулся в сторону «Помпея». Охранник стоял на крыльце. Нет, дорогой, в следующий раз. Сейчас я не готов к разговору по душам с матерью возможно моего ребенка, выбравшей работу утренней девушки по вызову.

Я вообще ни к чему не готов, мне просто надо где-то отсидеться и подумать.

Мне пришлось немного подождать на лестнице, прежде чем Лолита меня впустила. Я вошел в квартиру, когда по ступенькам с третьего этажа скатилась стайка весело матерящихся девок, закуривающих на ходу. Влажностью воздуха жилище печальной однокурсницы напоминало баню. Да и вообще все было чуть сырое, требовавшее проветривания и просушки.

— А чего они убежали? — спросил я, и тут же вспомнил: Лола уже объясняла мне, что таковы правила — никаких ночевок. Таково было условие голландского благотворительного партнера. Европейский опыт работы показал, что в противном случае точка практически обречена на превращение в вертеп. Травка, пиво, мужики…