Михаил Попов - Вивальди

Зазывалы крутились вокруг, сообщая, что следующий рейс аэроэкспресса только через час, что было заведомой ложью и недобросовестной косвенной рекламой своего способа перевозок.

— Такси? — спросил один из гостей столицы, высокий юноша с бледным худым лицом и бритым, удлиненным черепом. — Где твое такси?

Водила засуетился, стал объяснять, что нужно пройти вон за те ворота, там еще чуть-чуть, и…

— Пройти? — Брезгливо поморщился пассажир, и спросил, показывая в сторону группы иномарок, стоящих неподалеку. — А это что?

Назойливый таксист пожал плечами, буркнул что-то, мол, тоже отвезут, и откололся.

Пассажир подошел к ближайшему почти новому «фольксвагену». Хозяин машины, здоровый, рыжий дяденька, улыбнулся ему со всей возможной приветливостью, и поинтересовался куда везти. А оплата? По счетчику, естественно. Сколько километров, столько денег. Так, куда вести? Красносельская? Поехали.

Водитель, несмотря на «быковатую» внешность — стрижка, шея, перчатки с обрезанными пальцами, оказался на редкость общительным, приветливым человеком. Быстро нашел тему интересную пассажиру. Конечно, футбол. Долго, во всех подробностях обсудили детали перехода Аршавина и Жиркова в «Арсенал» и «Челси». Машина летела в сторону города как стрела. Руки водителя в перчатках с обрезанными пальцами мастеровито лежали на руле. Сам он то и дело поворачивался к клиенту, улыбался, демонстрируя самое лучшее к нему расположение.

Через какие-нибудь сорок минут они уже поворачивали на Красносельскую улицу.

— Вот тут мне лечили зуб. — Сообщил водила, когда они проезжали мимо районной стоматологической поликлиники.

— А мне даже рвали, — поддержал тему пассажир. — Вот в этот двор, пожалуйста. Теперь налево, еще раз налево. Стоп.

Глухой, тихий двор. Две овчарки бегают среди голых кленов. У дальнего подъезда две старушки принимают скудные солнечные ванны на скамеечке.

— Сколько я вам должен?

— Смотрите сами, по счетчику тридцать четыре километра. Километр восемьдесят рублей. Две тысячи семьсот двадцать.

— Восемьдесят?

— Да.

Водила ткнул в пластиковую карточку со своей фотографией и какими-то цифрами, прилепленную на приборной доске над счетчиком.

— Фирма «Аякс», зарегистрирована, все по закону. Восемьдесят рублей за километр пробега.

— Надо было сказать, когда я садился.

— Надо было спросить, когда я приглашал.

Странность разговора заключалась в том, что пассажир говорил совершенно спокойно.

— Надо смотреть, куда садитесь. — Водитель тоже пытался говорить совершенно спокойно, но внутри немного все же искрило. Он привык, что в этом этапе уже начинается скандал.

— Надо предупреждать.

— Платить будете? — Водитель перестал вдруг улыбаться, и разом превратился в опасного на вид громилу.

— Нет, конечно.

— То есть как?!

Водитель попытался сделаться еще более страшным: брови сдвинулись, брови раздулись.

— Я сейчас пойду домой, а холостой пробег будет вам наказанием за мошенничество.

— Какой домой?! Я те сейчас…

Он не договорил, в салоне стало темнее. Четверо крепких парней подошли с разных сторон к машине и теперь, наклонившись, в нее заглядывали.

Рыжий водитель что-то невнятно заныл, включил зажигание, схватился за рычаг переключения скоростей. Пассажир с оригинальным черепом положил свою левую руку на руль.

— Не делай, глупостей. Никуда ты отсюда не уедешь.

Один из парней стоявших снаружи положил на капот кирпич.

-----------

Проходя мимо секретарши Петровича, я отметил краем глаза, что лицо у нее испуганное. Остановился.

— Что с ним?

Круглые глаза девушки стали еще больше. Сотрудники, насколько я могу судить, шефа своего любили, он был для них не просто начальник, но отец родной. С отцом что-то случилось, все в шоке.

Он сидел в углу в кресле, до предела ослабив галстук, и, откинув голову, как будто таким образом пытался выпростаться из ситуации. Рядом на низком столике стояла квадратная бутылка, на стопке бумаг стакан. Запах алкоголя висел в опрятном деловом воздухе этого кабинета.

— А-а, — сказал Петрович, не поднимая голову. — Садись.

— Что случилось?

— Родя.

Сначала я даже немного успокоился. Ну набедокурил великовозрастный скинхед. Неприятно, но не фатально. Правда, прежде в таких случаях Петрович обращался не к бутылке, а к телефону. Или мчался сам на место несчастья, улаживать лажу, устроенную парнем.

Я сел. Было понятно — имеем дело с чем-то новеньким.