Михаил Попов - Вивальди

— А если он здесь умрет? — Спросил я, и сразу почувствовал, что зря спросил.

— У вас есть еще вопросы?

Я забормотал что-то про родственников, которых у старика нет.

— Похороним за счет заведения. Но уверен, до этого не дойдет.

Было видно — ему хочется, чтобы дошло, и как можно скорее.

— У вас все?

— Да, практически все.

Мы пошли к выходу. Директор вышел первым. Я, перед тем, как выйти за ним, обернулся.

И остолбенел.

Ипполит Игнатьевич смотрел мне вслед довольно широко приоткрытым глазом. Я что-то промычал, дернулся в сторону директора, потом опять обернулся, глаз старика были уже опять зажмурен.

— Что с вами?

— Мне показалось…

— Креститесь, — атеистически усмехнулся Модест Михайлович.

— Нет, я к тому, что в свое время мы с Ипполитом Игнатьевичем много говорили об этом институте, и об имении графа Кувакина.

Я врал, никогда мы с ним ни о чем подобном не говорили.

— Он собирал какие-то материалы по истории этого заведения, еще о тех временах, когда тут алхимией занимались.

— Да?

Модест Михайлович усмехнулся, и повел меня не обратно, а вглубь коридора, открыл дверь в стене, и мы начали спускаться по лестнице. У меня мелькнула мысль, что он меня уже провожает. А как же моя куртка у него в кабинете?

Мы вышли на задний двор основного корпуса. Здесь было все не в такой ухоженности как с лицевой стороны. Но все же не в запустении. Две дорожки обсаженные кустами, уходящие куда-то вниз под небольшим углом.

К Белому оврагу, сообразил я.

Мы прошли, хрустя песочком по одной из них примерно до середины, свернули на тропинку, совершили небольшой подъем.

— Вот, — сказал директор, показывая на небольшой со снесенной вершиной холм, занятый кустами высохшего прошлогоднего репейника и такой же крапивы.

— Что?

— Масонский знаменитый фундамент.

— Да, да, здесь был храм со статуей Мудрости на крыше. Да?

— Смотрю, вы тоже собирали «материалы» о кувакинском имении?

— Не-ет, это все по рассказам Ипполита Игнатьевича.

— Понимаю.

— А скажите, раскопки вам тут не предлагали провести?

— Теперь это частная территория, государством ничего не охраняется, потому что от построек восемнадцатого века фактически ничего не осталось.

— А алхимическая лаборатория?

Моя осведомленность не испугала директора. Он даже, кажется, зевнул.

— Она… ее даже немного видно, стена крупной каменной кладки между теми стволами. Над нею длинный стеклянный купол. Вон там.

— Вижу, да.

Мне хотелось туда сходить, но я не хотел выглядеть шпионом. Пришел к дедушке, якобы, а сам давай шнырять среди старины.

— Так вы говорите, никакого восемнадцатого века?

Модест Михайлович уже откровенно зевнул.

— Почти никакого, только отдельные камни. С точки зрения исторической намного интереснее вот эта радиовышка.

Он резко обернулся, и указал на ту самую четырехгранную решетчатую конструкцию, высоко вознесшую в небо свои ржавые ребра.

— Для историков науки тут есть материал. Мы не сносим ее специально, не вандалы же мы. Может быть, кто-то и заинтересуется. Это очень интересная штука. Она появилась раньше Шуховской башни, той, что на Шаболовке, знаете?

— Да, конечно. А в чем ее, ну, секрет?

— Извините, я не специалист, а администратор. И еще раз извините, мне пора.

— Понятно.

— Вас проводят.

— А моя куртка?

— Она уже ждет вас на выходе.

Я сделал несколько шагов, но остановился. Нельзя было просто так выйти из этого разговора. Явился как озабоченный судьбой дедушки, а ухожу как экскурсант, осмотревший интересные развалины. Я обернулся.

Модест Михайлович стоял на месте, и, набычившись, смотрел мне в спину.

— А Ипполит Игнатьевич… я бы хотел…

— Мы сообщим вам, если наступят серьезные изменения в его состоянии. Оставьте девушкам свои координаты.

— И…

— Шансы у него есть. Вы же видели, он и глаза время от времени открывает.

Только что от платформы домодедовского аэропорта отошел белый аэроэкспресс. Сразу же вслед за этим на платформу вышла группа молодых людей — явно только что прилетели. К ним, расстроено глядящим вслед равнодушно исчезающему поезду, бросились местные транспортные зазывалы. Предлагали такси, места в маршрутке, в автобусе — минут через десять тронемся!

Сначала один из пассажиров откололся от группы и побрел в сторону припаркованных чуть в сторонке автомобилей. Потом другой. Стало ясно, что никакая это не группа, каждый сам по себе искатель подходящего транспорта.