Камил Икрамов - Все будет хорошо

Стало модой подчеркивать, что из простых кишлачных ребят, поступающих в вузы без достаточной подготовки, настоящие ученые выходят чаще, чем из отпрысков интеллигентных семей. Азим Рахимович улавливал внутреннюю справедливость подобных суждений, но это была не сама справедливость, понимал он, а лишь жажда справедливости. Разные вещи! Поднять уровень преподавания в сельских школах в принципе можно, но бюджет учебного времени остается и долго еще будет оставаться в пользу горожан. Да, кишлачным ребятам Азим Рахимович симпатизировал и помогал больше, но наука — это производство, производство идей и теорий, это заводы, работающие прямо на завтрашний день. Тут простои и брак не менее губительны, хотя и не так бросаются в глаза. Вчера вечером жена рассказала ему, как погиб больной, которому новоиспеченный кандидат медицинских наук установил неправильный диагноз. Ошибка была элементарной, недопустимой даже для пятикурсника. Помня все это, собрав силы, директор выговорил:

— Я очень недоволен вами, Эркинджан, я думал о вас лучше. Вы росли в интеллигентной семье, не знали нужды, по собственной воле выбрали профессию, а работаете крайне плохо.

— Вам не понравилась диссертация? — спросил Эркин.

— Да. Но об этом после. Прежде всего мне не понравился ваш отчет о командировке. Вы написали, что не все поняли в словах старика Батырбекова, ибо не вполне хорошо знаете узбекский язык.

— Это верно, — согласился Эркин. — К сожалению, это верно. Ведь я учился в русской школе, потом в Москве, книг узбекских читал мало…

— Допустим, это простительно, — перебил его директор. — Но и русский вы знаете очень плохо. В вашей докладной двадцать с лишним ошибок. Я тоже пишу не всегда правильно, но не так плохо, как пишете вы. Я не пишу «триугольник», «мидали», помню, что «например» пишется одним словом, а не двумя, стараюсь выделять запятыми деепричастные обороты и не пропускаю «т» в слове «причастный».

Эркин покраснел, он знал за собой этот грех.

— Должен сказать и по существу отчета. Дильбар оказалась права в оценке свидетельства Бободжана Батырбекова. Вы — нет. Дело в том, что неопознанный летающий предмет был в тот день и час. Неопознанный тоже пишется слитно, это тоже кстати. Предмет был опознан другими наблюдателями, другим ведомством.

— Это оказался летающий ляган? — съязвил Эркин. — И на нем были гуманоиды?

Директор не отреагировал на иронию.

— Это была ступень ракеты-носителя.

— Нашего или ихнего? — спросил Эркин упавшим голосом.

— Для нас с вами это роли не играет. Короче говоря, я не считаю себя вправе допускать к защите человека, который не знает ни одного из трех языков, обязательных для ученого. Это, во-первых.

— А мой английский вы тоже проверили?

— Я посмотрел только, кому вы сдавали экзамен. Вы меня поняли?

— Понял, Азим Рахимович. Пусть будет по-вашему.

— Теперь, во-вторых… — Директор открыл папку с диссертацией. — Я внимательно прочитал ее. С грамматикой тут все обстоит благополучно, все правильно. Но это все, что в ней правильно. Не буду строить догадок, кто именно помогал вам и в какой степени, но это делал халтурщик, не следивший за самыми новыми в момент написания публикациями. Основная часть писалась года три назад?

— Два года, — уточнил Эркин. — Даже менее двух лет.

— Вот видите, значит, помогал вам человек элементарно недобросовестный. Дело не в том, что гипотеза, на которой все построено, отвергнута именно три года назад. Бывает в науке и так, что отвергнутые гипотезы рождают новые и интересные результаты. В данном случае, однако, беда состоит в том, что подсказанный вам путь исследований и доказательств тоже проработан до вас и отвергнут.

Эркин слушал директора, но не вникал в суть его рассуждений. Не вникал, не хотел вникать, потому что не верил, что слабость его работы и грамматические ошибки — причина происходящего. Тут виделась другая подоплека, другая, пока еще скрытая от него основа. Козни, интриги. Сведение счетов. Разве он не знает, что кандидатская это только формальность?

А директор продолжал, будто перехватив его мысль:

— Мы превратили защиту диссертаций в формальность. При такой массовой подготовке научных кадров издержки неизбежны. Общеизвестно, что степень обеспечивает повышенную зарплату, а без этого в науке было бы невозможно сконцентрировать необходимые силы.

Эркину все это было абсолютно неинтересно, и директор опять уловил его.

— Итак, дорогой Эркин, вам не повезло. Вы оказались первым, с кого я решил начать борьбу за качество кадров в науке. Вы, так сказать, первая жертва.