Даниэла Стил - Ночь волшебства

– Смешно и нелепо стараться избегать встреч после того, как ты вернулся сюда, – холодно проговорила Бенедетта. – Милан довольно маленький город. Нам нет смысла скрываться друг от друга. Насколько я осведомлена, сейчас ты работаешь со своими братьями.

У нее хватило такта, чтобы не упоминать Аню или ребенка.

– Для меня это кардинальная перемена, – негромко сказал Грегорио. – Как ты, по-видимому, знаешь, они ведут бизнес дедовскими методами.

– Но это все-таки работает, – вежливо улыбнулась Бенедетта.

У Грегорио появилось странное чувство, будто он смотрит на незнакомку, а не на женщину, которая столько лет была его женой. Он также обратил внимание на то, что она постройнела, а также изменила прическу. Заметил он и изысканный браслет. Обычно Бенедетта не покупала подобных вещей, оставаясь приверженной более традиционным украшениям.

– Хорошо выглядишь, Бенедетта, – осторожно произнес Грегорио.

– Благодарю, ты тоже, – вернула она комплимент.

– Не знаю даже, с чего начать. Я пришел, чтобы сказать, что я очень сожалею о том, что произошло. Я был идиотом, оставил тебя в труднейшей ситуации. В паршивой ситуации, которая полностью выходила из-под контроля.

Бенедетта кивнула в знак согласия, думая о том, в самом ли деле он пришел только для того, чтобы просить прощения. Если так, то он оказался лучше, чем она предполагала, хотя теперь это не имело никакого значения.

– Я и в самом деле не сознавал, что делаю, когда родились дети, – продолжил Грегорио.

Она снова кивнула, и на лице ее отразилась боль. Для нее это были довольно болезненные воспоминания.

– Нам не следует ворошить все это снова, Грегорио. Мы оба знаем, что произошло и почему.

Он согласился с этим, придав своему взгляду выражение полного раскаяния.

– Я только хочу, чтобы ты знала, как я раскаиваюсь в этом. Я понимаю, как был не прав. Могу заверить тебя, что ничего подобного впредь не произойдет.

– Надеюсь, что не произойдет, – серьезным голосом произнесла она. – Кого бы ты в дальнейшем ни выбрал в свои спутницы, помни об этом. Ни одна женщина не заслужила того унижения, которое пришлось пережить мне. – Она немного помолчала, давая ему возможность прочувствовать смысл сказанного, а затем уже другим тоном добавила: – Считай, что твои извинения приняты.

При этом она бросила взгляд на часы. У нее оставалось всего двадцать минут до деловой встречи, однако Грегорио уходить не торопился.

– Прошу, вернись ко мне, Бенедетта, чтобы мы могли начать все снова. Нельзя же просто так разрушить наш брак, ведь мы прожили вместе двадцать лет!

У него навернулись слезы на глаза, но Бенедетта смотрела на него без единой слезинки во взгляде, не веря ни единому слову.

– Лично я наш брак не разрушала. Это сделал ты, когда закрутил роман со своей моделью. И это именно ты сказал мне, что оставляешь меня ради нее. Только тогда я потребовала развод, поскольку не могла поступить иначе, – напомнила она.

– Анна ушла. Она не вернется. Да я и не хочу, чтобы она возвращалась. Это было какое-то помешательство. – «Как и со многими другими», – подумала Бенедетта, но не произнесла этого вслух. – Я теперь единственный опекун малышки. Аня не желает ее знать, а я люблю девочку. Она чудесный ребенок.

На какое-то мгновение Бенедетту тронула теплота в его голосе, но она взяла себя в руки. Да, Грегорио любит свою дочку и заботится о ней, однако он превратил в посмешище их двадцатилетний брак, и все это время Бенедетте приходилось мириться с этим. Больше она этого не потерпит. Теперь она любит Дхарама. Грегорио тщетно пытается вернуть их отношения. Поздно: его поезд ушел.

– Я никогда к тебе не вернусь, – искренне произнесла Бенедетта, глядя на него, и при этом весь ее гнев куда-то пропал.

Она уже не испытывала к нему никаких чувств, кроме жалости. Грегорио ушел от нее к другой женщине, заимел от нее детей, а когда она бросила его, возжелал вернуться обратно. Бенедетта, как и весь остальной мир, читала опубликованные в желтых таблоидах истории о похождениях Ани. Та устроила целый спектакль в Лондоне о своей распрекрасной жизни с Горговичем, заявив при этом, что с Грегорио у нее покончено раз и навсегда.

– Но почему нет? – спросил он Бенедетту.

Грегорио даже не поинтересовался, есть ли у нее кто-нибудь. Такое даже не приходило ему в голову, да она и не призналась бы ему ни в чем, спроси он об этом. Его это уже не касалось.

– Мы ведь любили друг друга более двадцати лет, – продолжал он.