Андрей Дубровский: Когда был Лютер маленький, с кудрявой головой…

… Маленький Лютер впервые в жизни услышал, как его отец, отродясь не говоривший на иноземных наречиях, вдруг принялся обильно удобрять свою страстную речь непонятными словами – по десятку на квадратную секунду! Мартин неосторожно высунул голову.

Голова, до отказа набившаяся всей этой словомясицей, перевесила, и маленький Лютер с грохотом сошкафился прямо на отца…

Много лет спустя Мартин Лютер вспоминал, как после его приземления, а точнее, припапения, отец провёл с ним разъяснительную беседу, в которой аргументированно доказал вредность табакокурения отроками, ещё не заработавшими на это денег. И, как мы знаем, в учении Лютера труд занимает почётное место.

Однажды в гости к семье Лютеров приехал кузен отца семейства – моряк дальнего плавания, к которому Лютер-старший в предыдущей сказке отправлял телеграмму с вопросом, как правильно курить табак.

За то время, пока гостил этот весёлый моряк, мир для Лютера раздвинул свои границы от окраин их маленького провинциального городка до невероятных просторов с безбрежными океанами, раскинувшимися на тысячи немецких миль, и сказочными землями, населёнными диковинными народами и животными. Каждый вечер, когда дети ложились спать, кузен-моряк рассказывал им правдивые истории, приключившиеся с ним в бесчисленных путешествиях.

В один из таких вечеров маленький Лютер, без сомнения уже начинавший задумываться над несовершенством этого мира, управляемым папой ватиканским, услышал весьма поучительную историю, глубоко запавшую ему в душу.

В ней рассказывалось, что в далёких южных землях, в лесу, который тамошние народы называют джунглей, живут люди в непозволительно чёрном обличье. Да-да, уверял моряк, кожа их черна, как помыслы язычника (и как душа папы ватиканского, добавил бы он, если бы дождался торжества учения своего племянника Мартина, а не погиб вместо того в стычке с мадагаскарскими пиратами). Эти чёрные люди прозываются негритянами и хотя бы отдалённо напоминают добропорядочных христиан. Но если углубиться в джунглю, то можно повстречать людей уже откровенно скандальёзного обличья и времяпрепровождения, на месте коих честному христианину стыдно было бы прозываться человеком. Они никогда не стригутся и не бреются, оттого покрыты волосами с головы до пят, приличным манерам не обучены и посему прыгают по веткам, вместо того чтобы ходить по земле, как благовоспитанные люди. Возможно, из них получились бы славные матросы, ловко прыгающие по реям и вантам, но все переговоры об этом, по словам бывалого моряка, заканчивались неудачей, поскольку заросшие люди требовали неоправданно высокой платы. Эти люди разделены на два народа: одни рослые, как гвардейцы, а другие низенькие, как… как… Тут моряк задумался и, не найдя подходящего сравнения, сказал: как негвардейцы… или как дети гвардейцев. Большие люди прозываются гаврилами, маленькие – мартынами. И хотя христианская вера им не чужда, о чём свидетельствуют наименования сих народов в честь грозного архангела и уважаемого святого, но, кажется, даже основы христианских обрядов им неведомы.

Маленький Мартин хорошо запомнил этот рассказ, и когда много лет спустя, став профессором, изобрёл протестантизм, он постарался распространить его на севере Европы – как можно дальше от земель, где проживают эти пугающе загадочные гаврилы с мартынами.

***

Маленький Лютер неминуемо взрослел, из ребёнка превращаясь в отрока.

Однажды у Лютера сломался голос. Мартин не знал, что делать, но, смутно припомнив древние предания, он отправился к кузнецу починить его. А кузнец жил в деревне за тёмным лесом.

Когда Лютер был совсем маленьким и не желал спать, мать стращала его и говорила, что отведёт в этот лес к ведьме. И с тех пор Мартин очень боялся тёмного леса за городом. Но делать-то нечего – в церковном хоре петь надо. Лютер взял четыре талера, сэкономленных на школьных завтраках, и пустился в путь.

Он ещё до страшного леса не успел дойти, как начались неприятности. Недалеко от деревни, почти на опушке леса его остановила женщина, и Мартин вспомнил рассказы матери о злой ведьме: отчаянно подержанная фрау была облачена в кожаный костюм смелого покроя, скрывавший разве что совсем уж откровенную малость – наверняка, создавая сей костюм, портной здόрово утаил материал. В руках женщины была плётка, как у кучера.