Кэндзабуро Оэ - Игры современников

И в те времена, когда я был значительно моложе, чем сейчас, сестренка, и потом, когда я вновь осознал себя человеком, миссия которого заключается в описании мифов и преданий нашего края, мое воображение особенно волновали два иероглифических написания «Авадзи», означавшие «непонимание» и «нелюбовь». В отличие от всех других, сбивающих с толку и призванных затуманить смысл, эти два, наоборот, дали мне ключ к пониманию самой сути значения слова «Авадзи».

Авадзи – непонимание. Авадзи – нелюбовь. Отказавшись от изготовления бомб и бежав из города, я тоже проделал путь, пройденный созидателями, основавшими деревню-государство-микрокосм; ночь за ночью они поднимались вверх по реке, потом, добравшись на плотах, связанных из досок разобранного корабля, до верховья, где плыть стало невозможно, двинулись дальше пешком, не удаляясь ни на шаг от берега реки. Сделал ли я это из любознательности, как человек, взявший на себя миссию описать мифы и предания нашего края, или из страха, что меня настигнут преследователи – члены группы, из которой я дезертировал, – этого, сестренка, я и сам как следует не знаю. Тем же самым путем – правда, за долгое время здесь произошли огромные перемены, – каким шли в давнее время ведомые Разрушителем созидатели, основавшие деревню-государство-микрокосм, в общем, тем же путем, что и созидатели, поднимаясь вверх по реке, я прошел тогда от морского побережья в глубь леса. В маленьком приморском городке я сошел с парохода местной линии и пешком направился через равнину у устья реки – на этой равнине, некогда загаженной черным потоком воды, хлынувшим с гор во время бурного наводнения, что случилось вскоре после того, как мы открыли этот край и обосновались в нем, теперь среди полей там и сям высятся корпуса заводов, которые еще больше загрязняют все вокруг. Шагая по асфальтированному шоссе, проложенному вдоль реки, я каждый раз, завидев какой-нибудь химический завод или завод по производству автодеталей, обходил его стороной. Во мне жил неодолимый страх быть узнанным кем-нибудь из бывших соратников, укрывшихся здесь и работающих на каком-нибудь из этих предприятий.

Авадзи – непонимание. Авадзи – нелюбовь. Как человек, конструировавший бомбы из обрезков металлических труб, я должен был бы проявлять хладнокровие, но, бросив эту работу и сбежав, я сразу же уподобился мальчишке, готовому при малейшей опасности сломя голову припустить наутек. Чтобы вновь и вновь утверждаться в решимости окончательно порвать со своим прошлым, я – теперь об этом смешно даже говорить! – шел и вслух молился. Решимость любой ценой избежать встречи со своими бывшими товарищами не мешала мне в мыслях молить бога и о том, чтобы не напороться на преследователей, которые, возможно, до сих пор гонятся за мной. От стыда и досады я плевал под ноги, на пыльную дорогу. «Авадзи – непонимание! Авадзи – нелюбовь!» Эти слова самопроизвольно возникали во мне, и я, совсем еще мальчишка, прекрасно сознавал всю трагикомичность своего поведения.

Однако стоило мне подняться к верховьям и достичь тех мест, где широкая мутная река, которая у моря из-за мощных приливов, казалось, текла вспять, а теперь сузилась и бежала навстречу чистая и быстрая, как мой молящий голос избавился от трагикомичности. Удалившись от людского жилья, я брел вдоль реки, здесь, в густом лесу, превратившейся в бурный поток, и, изо всех сил напрягая голос, вместе с окружающими меня призраками созидателей, разумеется ведомых Разрушителем, старался перекричать шум воды: «Авадзи – непонимание! Авадзи – нелюбовь!» Так, чуть ли не бегом, я продвигался вперед. Наш край притягивал меня к себе с силой, возраставшей прямо пропорционально расстоянию, отделявшему меня от моря. На десятый день своего пути от морского побережья я, уставший и измученный, исхудавший и обросший, рысцой пробежал горловину – то самое место, где огромные обломки скал и глыбы черной окаменевшей земли преградили путь созидателям.

Скалы и глыбы черной окаменевшей земли были разрушены созидателями, основавшими деревню-государство-микрокосм. И только после того, как они были сметены, перед глазами людей возник наш край. До этого созидатели плыли по реке; потом плоты, на которых двигаться дальше вверх уже не могли, разобрали и, сделав волокуши, стали взбираться все выше в горы. Нагруженные поклажей, созидатели шли по ущелью между нависшими горными хребтами, впереди, закрывая обзор, в беспорядке громоздились вершины, но, судя по всему, проход там был. И тут перед ними стеной выросли обломки скал и глыбы черной окаменевшей земли. Поскольку, только поднимаясь вверх по реке, указывающей им путь, они могли достичь новой земли обетованной, возникшая перед ними огромная черная стена, у подножия которой пробивался источник, означала конец путешествия. Край света.