Алексей Федорочев - Часть 2

- Кто тебя послал?

- Никто.

- По чьей инициативе ты это затеял? - перефразирует Земеля мой вопрос.

- По собственной.

- На х...я? - помимо воли вырывается у меня.

- Сбить закладки, - тем не менее отвечает Гришка.

- Какие закладки?

- Потемкинские и предыдущие.

- Да еж вашу медь! ...! ...! - выдаю такую тираду, что уши вянут у всех присутствующих.

- Так, Лелик и Болик! Чучело это усадить и на выход!

- Мы ж охранять должны...

- Вот и охраняйте, но снаружи! На выход! Живо! Зема, еще кто-то здесь есть?

- Шаман с минуты на минуту будет с группой поддержки, а так все здесь. Мы ж вообще не готовы к такому повороту были, ладно еще Иван частника поймал, который сел на хвост микроавтобусу, и то потеряли в конце, хорошо еще дорога в тупик упиралась. Носились, как угорелые в поисках этого рыдвана почти час, пока тебя здесь обрабатывали.

- Все слышали? На встречу Шамана шагом марш!

Земеля кивком подтверждает приказ, и Лелик с Боликом шуруют на улицу. А мы продолжаем допрос.

- По порядку, четко и внятно, чего ты хотел добиться? - снова обращаюсь к гвардейцу.

- Боялся, что они наставят тебе новых закладок. Сам говорил - боль и страх их снимают. Ты бы не сильно пострадал, я этим приказал бить аккуратно.

- Гриша! Да твою ж с перехлестом! Какие закладки на первой встрече?!!

- Нельзя недооценивать Потемкиных.

- Бл..! Гришка! С такими союзниками, как ты, и врагов не надо!

- Ты что-то понимаешь в этом бреде? - осторожно спрашивает Иван у Олега за моей спиной.

- К сожалению, понимаю, - бросаю взгляд на пилота, тот согласно прикрывает глаза. Похоже, действительно догадывается, о чем речь.

- У тебя еще есть вопросы? - спрашивает он.

- Один-единственный, что с этим дерьмом мне теперь делать?

- Тогда подумай, а я пока проясню картину, - и пилот начинает выспрашивать у Григория подробности похищения.

- Я все, - минут через десять заканчивает он. Действие препарата постепенно сходит на нет, но еще один вопрос задать я успеваю:

- На чьей ты стороне?

- На своей.

Усыпляю Гришку и с протяжным стоном распрямляюсь. Меня слегка ведет, но Ваня вовремя подхватывает и прислоняет к стене. Со вздохом отдаю куртку подмерзающему Земеле.

- Что делать будем? - Ждет распоряжений Иван.

- Те двое из подвала живы?

- Уходил - дышали, - отвечает пилот.

- Тогда вытаскивайте их сюда.

Олег, улучив момент, когда Иван отвернулся, задает беззвучный вопрос характерным жестом. Отрицательно мотаю головой. На приподнятую бровь отвечаю словами:

- Забудут! Пятнадцать минут - это в щадящем режиме, когда надо незаметно, а если не церемониться, то и сутки стереть можно.

Понятливо кивнув, Земеля берет в оборот Метелицу, и вместе они скрываются в направлении подвала. Я же остаюсь с Григорием один на один.

И что же мне теперь делать с тобой, гвардеец? Прости, но теперь без вариантов...

Лежу и млею. Из магнитофона льется что-то лирическое без слов, а тонкие пальчики размазывают по измученному телу крем с бодягой, попутно стреляя почти незаметными импульсами жизни. Вам когда-нибудь делали целительный массаж сразу три ослепительные красавицы? М-ррр... Мне до сегодняшнего дня тоже нет. Так что завидуйте молча.

Раздетый до исподнего, прикрытый до пояса лишь тонкой простыней, я валялся на обеденном столе в гостиной - единственной более-менее нормально обставленной комнате, ощущая себя неким экзотическим блюдом. Всему виной дефицит мебели в нашем доме, разбогатею - обязательно займусь этим вопросом. Черт! Я ведь уже богат!

Десять миллионов, подаренные Задунайскими, - это очень большие деньги, даже после выплат премиальных и гробовых. А, учитывая, что за второй бой мы получили немногим меньше, то в настоящий момент я мог считаться весьма состоятельным женихом. Но, увы!.. только среди купчих или мелких родовитых, вроде той же Людочки Марцевой. Для женитьбы на какой-нибудь клановой желательно было иметь капитал раз в сто больше. Или перспективную должность, что могло бы с успехом заменить недостающие средства. Впрочем, какие мои годы? До необходимости искать спутницу жизни еще как минимум лет десять, мужчинам терять свободу здесь принято в промежутке двадцать семь - тридцать лет, не возбраняется и позже, но в основном народ дисциплинированно окольцовывается к четвертому десятку. Ха, надо будет пилотам покапать на мозги на эту тему! По себе помню, как бесят эти нравоучительные разговоры.

Чьи-то шаловливые ручки залезли под простынку, коснувшись отбитых бедер. Один из Гришкиных подручных весьма продуктивно отрабатывал на мне лоу-кик, так что ляжки тоже были покрыты синяками и до сих пор болели, и, казалось, не должны были передавать остальному организму таких недвусмысленных сигналов, но лежать на животе стало резко неудобно. К сожалению, судя по лукавому хихиканью, попытки придать телу более удобную позу были истолкованы абсолютно верно. Языковой барьер по-прежнему стоял между нами непреодолимой стеной, но некоторые вещи были понятны без слов.