Array Шэнь Жун - Царь-дерево

Приведя себя в порядок, ребята отправились за едой на кухню. После ужина расселись вокруг керосиновой лампы; завязался разговор о том о сем, подошли некоторые девчонки. Стали вспоминать виденные фильмы, особенно картины о любви. Подсели еще девчонки. Я как раз раздумывал — под каким предлогом попросить отгул, как вдруг почувствовал, что кто-то потянул меня за рукав. Оглянувшись, я увидел Ли Ли, который указал мне на дверь и вышел. Не зная, в чем дело, я поднялся и пошел следом. Ли Ли, освещенный лунным светом, отошел на некоторое расстояние от дома и там поджидал меня, изучая лунный диск. Когда я приблизился, он, не глядя на меня, спросил: «Это правда, что конфеты тебе нужны для Шестого Когтя?» Я почувствовал, как дыхание у меня перехватило, и медленно выдохнул, чтобы успокоиться, затем с безразличным видом повернулся и пошел назад, ни слова не говоря. «Постой!» — крикнул мне вслед Ли Ли. «А чего мне тут делать?» — проронил я, но Ли Ли догнал меня, схватил мою руку, и я почувствовал, как в ладони моей появились два твердых квадратика.

Я взглянул на Ли Ли. Он слегка смутился: «Не мои, вообще-то говоря». Обычно Ли Ли держался неприступно: бывало, задумается, только вздыхает время от времени; потом сглотнет, обведет всех загоревшимся взором и неторопливо выскажет какую-нибудь глобальную мысль. Например: «Сила — в стойкости и непоколебимости». Или: «Стойкость и непоколебимость — от идейной чистоты», «В великих испытаниях рождается великий характер». В такие минуты на Ли боялись взглянуть: каждый чувствовал, что ему следует стать строже и собраннее. Особенно почтительно относились к Ли Ли девчонки. Не зная, как привлечь его внимание, некоторые пускались на всякие ухищрения, переходя от строгости к непосредственности. Я уже интересовался девчонками, иногда пытался даже заводить разговоры на эти темы, но мне всегда ставили в пример Ли Ли, намекая, что женская половина нашей команды именно ко мне-то и не испытывает никакого интереса. Это меня огорчало. В результате я тоже решился практиковать минуты глубокой погруженности в размышления — и действительно почувствовал, что это имеет успех. Правда, я быстро уставал, так что чаще эффект бывал обратным.

Решив, что эти конфеты — скорее всего, знак расположения со стороны какой-нибудь нашей девчонки, я не стал ничего говорить, повернулся и зашагал к видневшемуся вдали дому Сяо Гэда.

Земля в лунном свете казалась мертвенно-белой, все было видно как на ладони, но тем не менее я то и дело спотыкался о камни, а когда приблизился к дому, обнаружил, что внутри горит свет. Подойдя к двери, я заглянул внутрь — Шестой Коготь, опершись на маленький квадратный столик, что-то читал, склонив голову к самой керосиновой лампе, отбрасывая позади себя огромную тень. В потонувшем во мраке углу смутно виднелись две сидящие фигуры. Услышав шорох, Шестой Коготь взглянул в сторону двери и сразу же меня узнал. Под его радостный крик: «Дядя!» — я переступил порог и разглядел, что в комнате сидели бригадир и жена Сяо Гэда. Бригадир, увидев меня, тут же стал прощаться: «Ну я пошел, а вы уж тут без меня посидите». Жена Сяо тихо сказала: «Оставайся, куда спешить?» Я пробормотал: «Да я так, попроведать». Не глядя на меня, бригадир произнес нечто невнятное и уселся снова. Я вдруг почувствовал, что в доме что-то не так и что явился я некстати, но, вспомнив про конфеты в руке, опустился на корточки перед мальчуганом и спросил: «Шестой Коготок, ты что читаешь?» Шестой Коготь смутился, высунул маленький язычок и, облизав губы, подтолкнул книжку ко мне. Увидев, что я сижу на корточках, жена Сяо Гэда мигом вытащила из-под себя крохотный табурет и протянула мне его со словами: «Садитесь, садитесь». Я отказался и принялся рассматривать книжку Шестого Коготка. Жена Сяо Гэда, продолжая уговаривать меня взять табурет, лихорадочно искала глазами, куда бы еще можно было присесть. Она засуетилась, и от ее поспешных движений лампа зашаталась, язычок пламени в лампе задрожал. Наконец все как-то разместились, и я выяснил, что книжка Шестого Когтя — роман в картинках с подписями. Страницы были перепутаны, где начало, где конец — неизвестно. Шестой Коготь попросил: «Ты мне перескажи». Перелистнув несколько страниц и внимательно изучив надписи к картинкам, я сообразил, что это «Речные заводи», а именно тот эпизод, где Сун Цзян убивает Си [63] Эпизод романа «Речные заводи» (XIV в.), в котором герой в гневе убивает интриганку, пытавшуюся его скомпрометировать. . Усердно тыча пальцем в картинку, Шестой Коготь любопытствовал: «А что тут делают эти дяденька и тетенька?» Мне ясно было, что этот дяденька убивает эту тетеньку, но вот как объяснить — за что? В городе такая литература давно уже была зачислена в «четыре старых» [64] Кампания по борьбе со старой идеологией, старой культурой, старыми нравами, старыми обычаями. , ее и след простыл, а тут вот в глухом углу неожиданно всплыла эта вредная книжка; в неярком свете лампы она казалась каким-то далеким воспоминанием. Неожиданно я почувствовал, что за годы революции все до того настрадались, что такая вот старая-престарая история нехитрого убийства может показаться чуть ли не убаюкивающей душу сказочкой. Пока я думал, что бы ему порассказать, Шестой Коготь вдруг прищурил один глаз, положил руку на мой сжатый кулак и лукаво спросил: «Дядя, а хочешь, угадаю, что у тебя там?» Только тут я вспомнил, что у меня в руке, и, смеясь, сказал ему: «Ну ты хитер, прямо как мышь». При этом я разжал руку и показал ему, что в ней. Шестой Коготь вздернул плечом и уже было потянулся обеими ручонками, но вдруг отдернул их, обхватил коленки и оглянулся на мать. Бригадир и жена Сяо Гэда, улыбаясь, смотрели на конфеты, но ничего не говорили. Я сказал: «Шестой Коготок, это тебе». Жена Сяо быстро возразила: «Ох, да вы сами ешьте». Мальчик глянул на меня и повесил голову. Я бухнул конфеты на стол, лампа даже подпрыгнула. «Шестой Коготь, бери!» Но он по-прежнему смотрел на мать. Жена Сяо Гэда тихо сказала: «Да уж бери, ешь». Шестой Коготь уверенно протянул руку и взял конфеты. Он поднес их к свету и стал рассматривать, нюхать, одну конфету крепко зажал в левой руке, другую осторожно развернул; лишний палец на правой руке при этом топорщился, чуть-чуть подрагивал. Мальчишка положил конфету в рот, плотно сжал губы, уставившись на огонь; вдруг он повернул лицо ко мне, глаза его просияли.