Array Шэнь Жун - Царь-дерево

Дома Сыцзя изо всех сил учился у матери литературному языку. Тяньцзиньский диалект он ненавидел, а родной цансяньский считал слишком грубым и решил научиться самому лучшему культурному языку, на котором говорят дикторы радио. Когда из неполносредней школы юноша перешел в среднюю, он уже хорошо владел пекинским диалектом, одевался чисто и красиво и выглядел даже более «иностранным», чем его тяньцзиньские одноклассники. Те прозвали его Маленьким Пекинцем. В разгар борьбы за «прекращение уроков и революцию» Лю Сыцзя, естественно, был избран главой движения. Чтобы совершенствоваться в боевых приемах, он даже поехал в родную деревню и, что-то наврав обожавшему его деду, три месяца учился у него воинскому искусству. Об этом узнали родители и, боясь, что парнишка нарвется на крупные неприятности, заперли его дома, стали заниматься с ним электротехникой. В то время на их заводе тоже «сочетали революцию с производством», поэтому они утром появлялись на работе, а потом шли домой и объясняли сыну, как устроен магнитофон или телевизор. Постепенно Сыцзя проникся интересом к электротехнике и целыми днями рыскал в поисках уцененных радиодеталей и списанных электроприборов. Из них он конструировал проигрыватели, холодильники и прочее, разбирал их, снова собирал, усовершенствовал, негодные детали выбрасывал. На это занятие родители ему денег не жалели, потому что вузы тогда закрылись, и мать с отцом надеялись, что сын сам сумеет стать электротехником. К сожалению, в семьдесят втором году, когда Сыцзя закончил среднюю школу, его распределили шофером в заводскую автоколонну. Разочарованный, он большую часть своей зарплаты тратил на электро- и радиодетали. Именно из них и были сделаны его «семь предметов», а их внешнее оформление выглядело даже лучше, чем у фабричных отечественных товаров. Написав латинскими буквами название своего родного уезда Цансянь, Сыцзя выточил эти буквы из нержавеющей стали, и получилась торговая марка. Кроме его родителей, никто не знал, что такой марки нет в природе, а он не говорил, и люди, не владеющие латинским алфавитом, были совершенно потрясены.

На первый взгляд этот странный человек казался лучшим другом Хэ Шуня, да и тот так думал, но в глубине души Лю Сыцзя презирал Хэ Шуня, даже иногда высмеивал эту тяньцзиньскую шпану. Ему нравилась красивая Е Фан с ее прямотой и задорностью, однако ее он считал чересчур поверхностной, грубоватой, недостаточно женственной. В Цзе Цзин его привлекали глубина, сдержанность, внутренняя твердость при внешней мягкости, даже ее хороший почерк; и в то же время его злило, что она была любимицей секретаря парткома и, ничего не умея, уселась в руководящее кресло. Он и себя часто презирал за то, что не поступил в институт, не стал электротехником и был обречен всю жизнь крутить баранку. Именно в такие минуты он отправлялся пьянствовать с Хэ Шунем и его компанией.

Лю Сыцзя понимал, что душевно и умственно он гораздо богаче многих администраторов, но не хотел становиться Мао Суем, который рекомендовал сам себя [59] Мао Суй — придворный одного из царств, на которые был разбит Древний Китай. В 290 г. до н. э. сам вызвался пойти на переговоры с соседним царством и добился успеха. , и не мог нигде применить свои идеи. Разговаривать с представителями администрации он тем более не хотел. Начальник автоколонны, этот старый пройдоха, только трясется за свое место и все портит. Секретарь парткома вроде бы неплохой человек, но никто не может толком сказать, в чем его достоинства. Разве он понимает завод или людей, которыми руководит? Много ли у него познаний в производстве, теории управления? А что в этом понимает Цзе Цзин? Уж лучше бы Суня Большеголового сделать начальником автоколонны или на худой конец заместителем начальника, однако назначили совсем не его. Хорошо еще, что Цзе Цзин тверда и сообразительна, недаром раньше занималась политработой. Бесконечные политические кампании прошлых лет развратили общество, отравили души людей, оттолкнули их от начальства, вызвали своего рода кризис веры. Рабочие изверились в «высочайших указаниях» и так называемой классовой борьбе, они стали больше надеяться на самоотверженность в борьбе с сильными, которую олицетворял собой Лю Сыцзя. При этом он был достаточно умен, чтобы не допускать никаких промахов в работе, благодаря чему его зауважали старые шоферы. Он занял особое место в автоколонне: фактический начальник, неофициальный лидер.