Лиза Ахси - Кто ты, Гертруда?

– Давай выйдем, ноги разомнем, – сказал Пит жене.

– Ну, давай, старичок, выйдем, разомнем старческие ножки, – подшутила в ответ над мужем Жанна и вышла из машины.

В окнах дома горел свет.

– Что-то я не вижу звонка, – сказала Эл и сильно постучала в калитку.

Почти сразу послышался женский голос в ответ.

– Иду, иду!

Из дома вышла женщина средних лет, скорее всего ровесница Настасьи Филипповны, но более моложавая и стройная, с копной рыжих волос на голове. Она была в розовом спортивном костюме, выйдя на крыльцо, обулась в розовые же кроссовки и пошла навстречу непрошенным гостям.

– Иду, – повторила она, открывая калитку, – Ну, здравствуйте, гости!

– Здравствуйте, Вы Зоя? – спросила женщину Эл.

– Зоя, Зоя.

Она как-то странно повторяла все слова по два раза, отметила про себя Эл.

– А я, – Эл замялась, она поняла, что еще немного и назвала бы свое настоящее имя, – Гертруда.

– Знаю, знаю, кто ты. Настена еще в обед позвонила, про тебя сказала.

– Настена? – Эл не сразу поняла, что Зоя так называет Настасью Филипповну.

– Ну да, ты же подруга ее Натальи, так? Тоже в Италии работаешь?

– А, ну да, – Эл поняла, что погрязает во лжи окончательно.

«Знать бы еще, кем мы с Натальей там работаем», подумала озадаченная таким поворотом Эл. Она взглянула на стоящего рядом Льва, но он как, истинный джентльмен, поздоровавшись с Зоей, хранил молчание.

– Ну, проходите в дом, проходите! – сказала Зоя и широко распахнула калитку.

– Спасибо, Зоя, – ответил Лев, – но мы поедем, нам еще гостиницу до ночи найти надо, а вот Гертруду оставляем в Ваших заботливых руках.

– Ну, как хотите, – Зоя была немного удивлена, – тогда всего вам хорошего, а мы с Гертрудой пойдем устраиваться, а гостиницу у нас не проблема найти, возвращайтесь на трассу, и вдоль побережья в любую сторону, на любой вкус и цвет отели и гостевые дома.

Лев поблагодарил Зою, пожав ей руку.

– Спасибо, тебе Лев, за все! – сказала Эл.

– Пустяки, не за что, – ответил он, – ну что, увидимся еще.

– То есть? – не поняла его слова Эл.

– Не прощаюсь, говорю, увидимся на пляже.

– Когда?

– Не знаю, как-нибудь. Думаю, в Лермонтово мы точно не потеряемся, – ответил Лев, – и подмигнул Эл.

– Пока, – сказала она в ответ, не вполне понимая это «увидимся», из последних сил, пытаясь быть любезной.

Зоя закрыла калитку, и приобняв Эл, пошла с ней к дому.

Лев вернулся к машине.

– Ну, что? Едем дальше? – спросил он ворковавшую парочку.

– Поехали уже, Лёвушка, – ответила Жанна, и села в машину.

– Выбирайте, налево, направо, – сказал Лев, – Зоя говорит, что все едино, отелей полно здесь.

– Наше дело правое, – процитировал Пит известное выражение, – едем направо.

– Давайте, – ответил Лев, – и на разворот ехать не придется.

Внедорожник вернулся на трассу.

Зоя провела Эл, в дальнюю комнату, включила свет, зашторила окно, которое выходило в сад.

– Ну вот, – сказала она, – Нравится? Подойдет?

– Очень нравится, спасибо, – ответила Эл, поймавшая себя на том, что не может отвести взгляд от кровати, – Спасибо, еще раз, Вам Зоя!

– Но-но-но! Никаких «Вы», я для всех просто «Зоя», договорились?

– Хорошо, договорились.

– Ну, давай, располагайся, а потом я покажу, где у меня душ, с дороги умыться.

«Ну, конечно! Вот то, чего хотелось сейчас Эл, сильнее, чем спать. Помыться!»

– Спасибо, я быстро, – сказала она гостеприимной Зое, которую знала всего несколько минут, но уже испытывала к ней симпатию.

Зоя вышла, закрыв за собой дверь. Эл огляделась вокруг. Убранство комнаты было очень скромным. Типичная комната для сдачи отдыхающим. Ничего лишнего. Торшер, журнальный столик, старое кресло, с протертой местами, гобеленовой обивкой, двухстворчатый шкаф, стул у кровати. Все дизайна годов семидесятых, двадцатого столетия. Кровать была железная, панцирная, с высокими, никелированными спинками и покрыта хлопчатобумажным покрывалом, сотню раз постиранным и от этого очень мягким. На покрывале возвышались две большие, квадратные подушки. Эл поняла, что отвыкла от квадратных подушек, давно заменив все свои на прямоугольные, «запоминающие анатомические особенности человека», как обещала реклама. Она повесила свою «почтальонскую» сумку на стул у кровати, и произнесла вслух:

«Расположилась».

Ей не во что было переодеться, не во что переобуться, все, что у нее было, с собой, было сейчас на ней. Эл открыла дверь своей комнаты и окликнула хозяйку: