Лиза Ахси - Кто ты, Гертруда?

– Я хотела принять католичество, и выбрала себе именно Гертруду Нивелльскую, в покровительницы, но не сложилось, а вот теплота и даже любовь к ней остались.

– Значит наша встреча, это ее старания, скажем ей спасибо!

– Спасибо!

– Так ты – нехристь?

– Смешно, Вы, сказали точно, как моя бабушка, – ответила Эл, доставая из-за пазухи маленький золотой крестик, на золотой же цепочке.

– Православная, понятно.

– Гертруда, а как, Вы, здесь оказались?

– В девяностые годы, после распада СССР, когда началось переселенческое движение в Германию, я тоже попыталась уехать, но не в Германию, я хотела вернуться на родину, в Бельгию, не получилось. Моя историческая родина, богатая страна Бенилюкса мной не заинтересовалась.

– «Пустите Дуньку в Европу?», – съязвила Эл и осеклась, ее шутка была не уместна. Похоже, теперь была очередь «душевного стриптиза» бабы Гертруды.

– Да-да, что-то вроде, – она ненадолго замолчала, как будто, что-то вспоминая, – ну, а уже из Казахстана, я с семьей переехала сюда, к одной дальней родственнице, потом дочь с мужем, все-таки эмигрировали в Германию, а нам с дедом, оставили внука, «на первое время». Ричард, мой внук вырос и не захотел уезжать к родителям, но переехал от нас. Сначала поступил в институт в Москве, окончил его, а потом захотел жить на берегу моря. Романтик, художник, хотя и не лишен прагматизма, открыл свой ресторан на побережье. У меня незаурядный внук. Я не всегда понимаю его, не всегда согласна с ним, но безумно его люблю и люблю наши споры, когда он приезжает навестить меня.

Она помолчала.

– Потом схоронили деда, и теперь мы с Гансом вдвоем остались. После смерти деда, я продолжила заниматься пчелами, так и живем. Я для чего тебе это все рассказываю. Жизнь длинная и разная. Научишься ценить каждый день, и получать удовольствие от всего, что новый день тебе несет, станешь счастливым человеком.

– А если каждый новый день несет одни проблемы и неприятности? Как им радоваться?

– Знаешь, если представить, что на самом верху башни, про которую мы с тобой говорили, находится, предположим, «Рай», то понятно, что быстрее туда поднимется тот, кто светел, понимаешь?

– Конечно, понимаю, «Рад бы в рай, да грехи не пускают»! Но тогда получается, что грешить я стала с младенчества, а к старшим классам школы, сравнялась по степени злодейства с Гитлером!

– Почему?

– Потому что то, что свалилось на меня потом, похоже на одно большое наказание, а вот за что такое «счастье», я до сих пор не понимаю. Ваша аллегория «про башню» понятна мне лишь отчасти. Получается, что кто-то с детства карабкается на верх, как через тернии к звездам, а кто-то взлетает все выше и выше, особо не напрягаясь, обвешанный родственниками, поддержкой, и всяческими материальными благами. Где же тогда равенство возможностей, которое дается нам всем от Бога?

– Равенство возможностей, действительно, у всех одинаковое, а вот задачи перед каждым свои поставлены. При всей схожести сценариев жизни, у каждого свой путь, свой и неповторимый, как снежинки, как рисунки на подушечках пальцев, понимаешь?

Эл молчала, переваривая слова бабы Гертруды, мысленно примеряя сказанное на себя.

– Это мне понятно, сколько раз я слышала, от людей, которые, почти меня не знали «Везет тебе!». Это мне везет?! «Пройдите мой путь, в моих сандалиях», а потом поговорим, будете ли вы согласны на «мое везение» в этих мелочах, за ту цену, что я заплатила в большем?

– Хорошее высказывание про сандалии, твое?

– Нет, не помню автора.

– Так почему бы тебе не применить его не в отношении себя, а в отношении людей, чьи жизни вызывают у тебя зависть? Откуда ты можешь знать, какую цену платят они, за то, что со стороны, кажется, порханьем бабочки?

– Возможно, Вы, правы. Но мне сейчас, кажется, что запутанней пути, чем у меня, не существует. И при всех «равных возможностях», у Бога есть «любимчики».

– Да, нет же.

– Есть, есть. У моего отца, был довольно долгий период депрессии, перед тем, как он заболел. Он стал мрачным, а его юмор почернел. Мне запомнился один, особенно любимый им анекдот, из того времени:

«Сидел как-то несчастный человек и думал о превратностях своей судьбы, о тяжести своей ноши, и в отчаянии, он посмотрел на небо и взмолился: “Господи! Ну, почему ты посылаешь все эти проблемы на мою голову? Почему другим ты помогаешь, а мне нет? За что мне все это, Господи?” И Бог ему отвечает: “Ну, не нравишься ты мне!”».

Баба Гертруда не засмеялась, а тяжело вздохнула.